Я схватила камень, быстро погасила монитор и нажала на кнопку выключения. И через секунду стояла возле окна, запачканного землей.

– Рина, все в порядке? – Жанна вошла и подозрительно оглядела сначала меня, затем кабинет, задержалась на столе. У меня замерло дыхание – неужели что-то заметила? Но нет – взгляд переместился на рассыпанную на паркете землю.

– Случайно опрокинула горшок, – я невозмутимо отряхнула руки, которые предусмотрительно успела выпачкать в земле.

– Что-то я ничего не слышала, – она подошла и пристально осмотрела фикус.

– Успела поймать, но теперь здесь нужно прибраться. Я вызову уборщика.

Жанна сделала пару пассов, и даже ее слабых способностей хватило, чтобы поднявшийся легкий ветерок собрал землю и аккуратно ссыпал ее в горшок.

– С этим несложно справиться самой.

Я насмешливо выгнула бровь и взяла лейку.

– Я несовершеннолетняя. Мне запрещено использовать магию вне Академии, – сказала я и, демонстративно полив фикус, вышла из кабинета.

– При чем здесь Мэдди?

Вадя установил камень в считывалку на своем компьютере и теперь листал отчеты.

Я пожала плечами. Вообще неинтересно. Мэдди псих, и ОМП держит его в поле зрения, в целом, это логично. Чего он без конца таскается в Радиус – это, конечно, вопрос, но кто разберет, что у психов на уме.

Ваде понадобилось чуть больше времени, чем мне, чтобы изучить все материалы. Но с другой стороны, его не подгоняла Жанна, которая могла в любой момент ввалиться в комнату, не подгоняла и я, хоть уже и допила свой чай со сливками и теперь листала конспект перед завтрашним практикумом по Амулетам. Камни в бархатном браслете ослепительно сверкали, когда я переворачивала страницы, и на них попадали лучи солнца из окна. Вот как раз на Амулетах нас должны научить создавать такие энергохранилища – не терпится попробовать.

Наконец, со стоном разочарования Вадя откинулся в кресле и заложил руки за голову.

– Ничего.

– А что ты ожидал там найти? Откровения о том, что на Пике создают дыры во времени? Клонируют людей и отправляют в прошлое? Что? – не сдержала я раздражения.

– Не знаю, – вздохнул Вадя. – Но мы можем поискать еще в одном месте.

Ну, нет. Нет-нет-нет. Мне совсем не нравится его тон. Сейчас он скажет, что я должна взломать…

– Рабочий сейф моего отца, – произнес Вадя с очень серьезным лицом. – В комнате отдыха за кабинетом есть сейф, он замаскирован панелью. Но я знаю, где он, и нужно только…

– Стоп-стоп-стоп! – я подняла руки и помахала конспектом. – Вадя. Тебя заносит.

Он соскочил с кресла и принялся расхаживать по комнате.

– Нет. Это же очевидно, Рина. Если есть какая-то настолько секретная информация, то отец не будет размещать ее в базе!

Почему это не было очевидным, когда я взламывала его стол?

– Или нет никакой секретной информации.

Если бы я была обладателем настолько секретной информации, что ее нельзя было поместить в секретные разделы базы ОМП, я бы вообще ее удалила и не хранила ни в каких сейфах. Вот ЭТО мне казалось куда более очевидным.

– Мы должны рискнуть! – глаза Вади сверкали фанатичным огнем, и мне стало как-то даже не по себе.

Я долго и тщательно складывала конспекты в свою сумку и ничего на это не отвечала. Что я могла ответить?

– Ты обещал показать мне какие-то вещественные доказательства.

– Эм. Да. Сейчас.

Он подошел к книжному шкафу и долго в нем копался. Наконец, извлек книжку «Магия для дошкольников с картинками», внутри которой, вместо вырванных страниц, оказалось кое-что иное.

– Что это? – в руках Вади был потрепанный карманный блокнот.

– Это заметки… дикого, насколько я понял.

Я подозрительно прищурилась. Дикого? У Вади-то он откуда?

Тот правильно понял мой взгляд и закатил глаза:

– Увидел в кабинете Вагнера, он его не стал выкидывать, тут стихи местами… Он, оказывается, любитель.

– Кто такой Вагнер?

– Командир в Спелых Хлебах.

Я взглянула на затертую грязную обложку с призрачным силуэтом полураздетой девушки и припиской: «…ротический календарь внут…».

Ну, да. Любитель поэзии.

Вадя перелистал страницы.

– Вот, например:

… Кровь моя холодна,

Холод ее лютей

Реки промерзшей до дна…

– Это Бродский, – вскользь отметила я.

– Кто? – Вадик сбился на неровных строчках.

– Поэт был такой. Дяде нравится, – пояснила я. – Ну, и что там еще? Кроме стихов и эротики?

Уж Бродский никак, по моему мнению, не является доказательством чего бы то ни было. Кроме того, что раньше писали неплохие стихи.

– Эм, – щеки Вади едва заметно порозовели – похоже, и его первоначальный интерес к этому блокноту был несколько иным. – Там дальше. Сама посмотри.

Я пролистала грязные потрепанные страницы. И? Заметки какого-то шизоида. Не зря говорят, в Глуши умом трогаются даже немаги. И, как и у всех тронувшихся дикарей, навязчивые идеи не отличаются разнообразием.

– Довольно пугающе. Тебе не кажется, что этот блокнот принадлежал какому-то маньяку?

– Нет. Почему?

– Да тут повсюду только два имени: Джонас и Зотов. Кто-то явно помешался.

– Вообще-то, все дикие их ненавидят.

– Да? – я скептически выгнула бровь. – Тогда где здесь имена Рамона и Феодора? Хотя бы одного члена Ассамблеи? Келлера, в конце концов.

– Ну… – Вадя забрал блокнот и перелистал к таблице, начерченной от руки. – Вот, например, про Рамона.

В правом столбце и вправду значилось: «Рамон. Возрождение. Член Ассамблеи с 2009 года». В левом – стояли три вопросительных знака.

Я забрала блокнот обратно. В продолжение таблицы слева: «Джонас, глава МУГРО Зап. окр. ВОВ с 2005 г.», справа: «Джонас, Член Ассамблеи с 2004 г., гл. сист. безоп. Возрождения». Еще: «Зотов, Артефакторика» напротив «Зотов, Боевая магия». Дальше: «Зотовы, ст. 3.75 МК РФ» и «Зотовы, ст. 76.1 ВМК».

Я выразительно ткнула пальцем в странные заметки.

– Что на это скажешь?

Вадя поднял на меня блестящие глаза.

– А ты?

Я пожала плечами.

– Ну, в правом столбце обрывочные элементы биографии, в левом какая-то ахинея. Мистер Джонас ведь не работал в магическом уголовном розыске? Дядя закончил Боевую Магию, а не Артефакторику. Зотовы… ну, если это про дедушку с бабушкой, то я понятия не имею, по какой статье их казнили. Но могу узнать, если это важно, – сдалась я, хоть и не понимала ровным счетом ничего.