моей голове рождается что-то, похожее на «а, море по колено, живем один раз!». Да только…

Я нервно сглотнула ком в горле, чуть отступила от соблазнителя.

Грегори сказал мне: «Покажи тебе золотой ты и юбку задерешь?».

Вот поэтому нет. Не ему — самой себе я хотела доказать, что он не прав! Ни за какие деньги я не пойду с мужчиной, даже если он сто раз красив! Даже если он мне понравился!

Он снова коснулся моей щеки. Но я снова увернулась от его ласки.

— Нет уж, сударь! — сурово, даже грубо ответила я, отстраняя его руки от своего лица. Какая нахальная смелость! Какая решительность! Раньше я этим не отличалась! Планировала отшить незнакомца потактичнее, а бухнула все напрямую, в лоб. Наверное, это то немногое, что осталось во мне от настоящей Мари… — Однажды я сыграла в такую игру. Знаете, сначала мне понравилось, а потом все пошло наперекосяк. Ведь тот, кому я неотрывно смотрела в глаза, не только вырвал мне сердце, но бессовестно в это время залез в мой карман, да так, что мне выживать приходится.

— Вы выживете, — уверенно произнес незнакомец. — С вашими знаниями о грибах выживете. А тот человек… может, вам помочь его наказать?

Я снова невесело усмехнулась.

Он что, подкатывает? Пытается меня завоевать, притворяясь верным рыцарем? Так приглянулась ему смазливая мордашка в окружении злотых кудряшек, что он не хочет отступиться?

— Что ж вы можете? Поколотить палками городского щеголя?

— Хотя бы. Для начала.

Мы смотрели друг другу в глаза, и я физически ощущала, как меня тянет, влечет к этому красивому, сильному мужчине. Я хотела его!

Хотела броситься ему на грудь, хотела забыться в его объятьях и страстных поцелуях. Хотела ощутить себя привлекательной, желанной, живой!..

И его влекло ко мне.

Это я тоже видела.

Я слышала его учащенное дыхание, блеск его красивых темных глаз. Ему вдруг очень захотелось еще раз коснуться недоступной, но такой привлекательной женщины, и, думаю, он мог себе это позволить.

Думаю, он был из тех людей, которым в этом мире разрешено если не все, то очень многое. Усадить на стол и взять прямо здесь — думаю, ему даже суд был бы нипочем. Потому что никто не взялся б судить такого важного человека

Но он не стал. Что-то внутри не позволило ему взять меня силой.

— Так значит, нет? — тихо спросил он.

— Негоже вы придумали, сударь, — отводя взгляд, так же тихо ответила я. — Зачем смущаете бедную девушку? Или думаете, что у меня вовсе нет ни гордости, ни достоинства? Нет, сударь, нет. Ваше предложение для меня неприемлемо.

Он помолчал, глядя на мое кротко клоненное лицо.

— Что ж, — произнес он тяжело вздохнув. — Главное, не пожалеть потом о том, чего так хотелось, но что не сбылось…

Я решительно мотнула головой.

— Не это, сударь, главное, — горячо заявила я, осмелившись поднять на него взгляд.

Он с удивлением смотрел на меня, словно я сумела удивить его в тот миг, когда он думал — больше уже невозможно.

— А что же? — спросил он.

— Главное не предавать себя и не становиться дешевле, чем ты есть на самом деле, — тихо ответила я. — Я — бедная девушка, всего лишь хозяйка таверны. Я продаю еду и редкие грибы, а не себя. Я не шлюха. И не хотела б ею быть.

Он посмотрел на меня так, что казалось, одежда на мне воспламенится.

Щеки мои пылали от стыда и волнения. Кем бы он ни был, а он мог и деньги, заплаченные за ужин, отнять из-за моего отказа, и меня саму прибить.

Но он не стал вымещать на мне досаду и злость.

— Я запомню, — произнес он тихо. — Это достойные слова, очень достойные. И если мы еще однажды с тобой встретимся, и ты останешься верна им… Что ж, я как минимум буду удивлен. А удивить меня не так-то просто.

Он отступил от меня с неохотой, все так же пожирая взглядом, словно пытаясь каждую мою черту накрепко запечатлеть в своей памяти.

— Я жду мои грибы, — напомнил он и направился к лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались комнаты.

***

Устраивала на ночлег важного гостя Бибби.

Она показала ему комнату, она подала ему воды, умыться с дороги.

Но к ней он и не думал приставать, остался строг и холоден, словно девушка и не существовала, не ходила рядом.

Я чувствовала себя преотвратительно.

Нет, я поступила верно, что не помчалась тотчас удовлетворять внезапно вспыхнувшую страсть приезжего. Но так же я чувствовала, что его симпатия ко мне, его желание и страсть были настоящими, а его чувства — глубокими и сильными.

Словно любовь с первого взгляда.

Эти чувства пронзили его спокойное холодное сердце, он был сражен ими и страдал… точно так же, как и я.

Мне он тоже понравился и был очень, очень небезразличен.

Но…

Между нами была огромнейшая социальная пропасть. И он не мог этого не видеть и не понимать.

Что я? Хорошенькая простушка из глубинки. Никто; а он знатный господин. Что он может мне предложить? Только то, что я озвучила — быть шлюхой. Пусть его личной, но шлюхой. Бесправной живой вещью, которую, вероятно, он будет любить и беречь, но прятать в шкаф, когда к нему приходят гости.

Скрывать нашу связь.

А потом и бросит, когда его игрушка ему наскучит, потускнеет или подурнеет.

Разумеется, это может произойти и с законной женой, но…

Законной жене не будет так мучительно стыдно ощущать себя купленной девкой, и в глазах общества она не потаскуха, а приличная женщина. Никому и в голову не придет на нее пальцами показывать.

«Да, скорее всего, он и женат, —