Одно лишь это бремя показалось бы слишком тяжелым для любого существа, в том числе и для дракона. Но, вдобавок во всему, Джайне пришлось смириться с ее личным участием в гибели собственного отца, и с тем, что она не смогла спасти Терамор от свирепой Орды, обрекшей ее город на уничтожение.

«Мы с ней во многом похожи», – подумал Кейлек, глядя на чародейку.

Когда она посмотрела него, дракон постарался сохранить бесстрастное выражение лица. Джайна же, напротив, благодарно улыбнулась ему, словно Кейлек оказал ей большую услугу, наконец ответив на зов. От этого он лишь почувствовал себя еще хуже.

– Я уже начала за тебя беспокоиться, – в ее голосе, казавшемся Кейлеку глубоким и мелодичным, слышались отголоски ее прошлых страданий и сожалений.

Кейлек дивился тому, что она находила в себе силы двигаться дальше. Ее не остановила ни боль от утраты погибших в Тераморе, ни раскаяние в том, что она собиралась сделать с Оргриммаром с помощью украденного Радужного Средоточия. После тех событий Кейлек стал восхищаться ею и почувствовал в чародейке родственную душу.

– Спасибо за заботу, Джайна, но я в порядке.

– Точно? – Она наклонилась поближе. Казалось, будто она вот-вот к нему прикоснется. Кейлек чувствовал себя так, словно пронзительный взгляд чародейки смотрит прямо в его драконью душу. – Ты мало спишь. Это заметно. Ты слишком много на себя взвалил. Твои обязанности могут подождать…

– Я должен все закончить, – слишком быстро выпалил он.

Горечь, прозвучавшая в его словах, ошеломила Кейлека не меньше Джайны. Впрочем, чародейка почти сразу же оправилась, и ее удивление сменилось сочувствием. При виде этого Кейлеку лишь стало еще совестнее.

– Расскажи лучше о себе, – предложил он, нарочно меняя тему. – Как поживает Кирин-Тор?

Джайна, конечно, поняла, что он делает, но позволила ему увести разговор в другое русло.

– У нас все еще с трудом получается поддерживать порядок, но делается все возможное. Ты не хуже меня помнишь, как после твоего последнего визита все перевернулось с ног на голову. Мне пришлось внести кое-какие изменения. Они мне не нравятся, но это было необходимо сделать.

Когда Джайна не пояснила, что именно за изменения, Кейлек не стал спрашивать. Дракон очень хотел помочь ей, но разве мог он сделать хоть что-нибудь, будучи не в состоянии помочь даже самому себе?

«Возможно, пришло время нам расстаться, – решил дракон. – Наверное, мы больше ничего не можем друг другу предложить…»

Внезапно в его сознании вспыхнул образ юной Алекстразы.

Кейлек не сдержался: он ахнул и вздрогнул. К несчастью, Джайна это заметила.

– Кейлек! Тебе нездоровится?..

Рев дракона – точнее, протодракона – заглушил ее следующие слова. И все же у синего дракона получилось спрятаться перед чародейкой за маской напускной уверенности.

– Как ты и сказала, я сегодня недостаточно спал. Прости, если напугал тебя.

Он очень старался придать своему голосу безразличное выражение, надеясь, что она ему поверит. Кейлек не мог точно сказать, насколько ясно он сейчас соображает – его уже начали одолевать посторонние звуки и образы.

Джайна осталась на месте. Она смотрела на него с непроницаемым выражением лица.

– Ты точно в порядке?

Он отвлекся, глядя на труп очередного протодракона. Что-то в его состоянии встревожило Кейлека, но образ исчез прежде, чем он успел понять, что именно. Звуки, а в особенности голоса, начинали сводить его с ума.

– Да! – слишком громко ответил он. – Прости, пожалуйста! Мне нужно отправляться на встречу!

Больше не заботясь о том, насколько убедительно звучат его отговорки, Кейлек прервал связь с чародейкой. Изображение Джайны растворилось в воздухе прежде, чем она успела хоть что-то сказать. Бывший Аспект, пошатываясь, вышел на середину своего убежища. Его голова шла кругом от нахлынувших голосов и бессвязных образов. Дракон лишь радовался тому, что ни Джайна, ни кто-либо из его рода не увидел его в таком состоянии.

Кейлек рухнул на колени, уперевшись в каменный пол рукой – чешуйчатой рукой с длинными, острыми когтями. Он не мог сосредоточиться, и его тело исказилось, пытаясь найти золотую середину между его истинным обликом и тем, который он принял ради Джайны. Его рот и нос вытянулись, а ноги заныли от боли, когда колени стали изгибаться то в одну, то в другую сторону. Обычно дракон с легкостью менял форму, но сейчас, застряв в промежуточном состоянии, он почувствовал такую боль, какую никогда не испытывал прежде.

Наконец, Кейлек не выдержал. Он начал падать вперед…

И снова воспарил в небеса, став частью юного Малигоса.

Время снова сдвинулось вперед. Алекстраза больше не сопровождала Малигоса, но теперь в небе летали другие протодраконы как минимум шести различных цветов. Несмотря на свои различия, они, похоже не собирались драться друг с другом. Впрочем, Кейлек подозревал, что эта ситуация может измениться в любую минуту.

Малигос был взволнован, и Кейлек в свою очередь тоже забеспокоился. Он никак не мог понять, что именно встревожило Малигоса. Протодракон гнал от себя мысли, словно сам не хотел сейчас с ними разбираться.

Вскоре стало понятно, почему в одном месте собралось такое множество разных протодраконов. Вдоль низких, покрытых травой холмов, раскинувшихся внизу, мчалось большое стадо крупных животных, похожих на коричневых мохнатых карибу. Два протодракона уже спикировали вниз и схватили свою добычу, но маленькая желтая самка не рассчитала скорость и чуть было не врезалась в землю.

Когда она снова поднялась ввысь, к ней присоединилась Алекстраза, которая только что схватила себе одного из карибу. В отличие от других охотников огненно-рыжая самка быстро прокусила шею животного в месте, где находилась его артерия, и мгновенно убила его. Кейлек почувствовал, что Малигоса позабавили ее действия – большинство протодраконов любили лакомиться свежей, еще живой добычей. Но Алекстраза, похоже, чувствовала себя виноватой за то, что ей приходится охотиться на животных.

Она попыталась предложить добычу маленькой желтой самке, которой явно недоставало пропитания, но та в ответ лишь злобно щелкнула зубами. Вместо того чтобы рассердиться, Алекстраза терпеливо продолжила помогать своей спутнице.

«Даже тогда она заботилась о беззащитных», – с восхищением подумал Кейлек, вспоминая Алекстразу его времени, Хранительницу Жизни. Здесь, будучи еще столь юной, она уже проявляла к другим больше сочувствия, чем многие.

Дальше Малигосу стало неинтересно наблюдать за самками, и он отвернулся, так что Кейлеку пришлось смотреть на других охотников. Внимание Малигоса привлекли действия темно-коричневого самца. Он зависал над бегущим табуном, а затем, словно предугадав их действия, пикировал вниз ровно в тот миг, когда животные, надеясь увернуться от крылатых хищников, сворачивали в сторону. Но коричневого самца это не останавливало. Казалось, он точно знает, куда и как быстро повернут копытные. Там, где другим охотникам удавалось схватить лишь клочья земли и травы, он уже успел поймать две вкусные тушки подряд.