я не могу с этим, скрытым, не согласиться. И от этого только хуже. Да, девочка хорошая – кто же спорит? Но разве это может свести на нет мои чувства к другой? Нет, конечно. Только усугубляет гребаную вину…

– Муса тоже, папа. Я накрою на стол. Только переоденусь.

– Не спеши. Я попрошу Елену Павловну.

Динара убегает вверх по лестнице. Будущий тесть предлагает присоединиться к нему в кабинете, где огорошивает меня известием о том, что с завтрашнего дня я назначен его и. о.

– Как ты понимаешь, сейчас не время для скандалов, – смотрит тяжело, с намеком. – Я рассчитываю на твою разумность, Муса. Не подведи старика, не люблю, знаешь ли, расстраиваться.

Это почти прямое указание на то, что время моей свободы вышло. Что эта моя свобода в принципе была довольно обманчивой. Я киваю, ощущая свинцовую тяжесть в желудке. Дверца клетки с лязгом захлопывается у меня за спиной.

Глава 9

Я понимаю, да, что с Амалией надо заканчивать. На следующий день у меня награждение. И при взгляде на то, с каким достоинством держится сопровождающая меня Динара, как эта девочка хороша, начинает даже казаться, что наше расставание дастся мне гораздо легче, чем я боялся. Но так кажется ровно до тех пор, пока Амалия не ставит меня в игнор в тот же вечер! Не имея возможности с ней связаться, еду к дому, забывая, что буквально только что сам решил положить конец нашей связи. Ее нет. Всю ночь, сука, нет. Сижу как цепной пес, ее дожидаясь, и сатанею.

Наконец, в замочной скважине проворачивается ключ.

– Где ты шлялась?

– Покинь мой дом.

Такая, сука, надменная. Такая холодная и сильная. Почему-то это сейчас особенно бесит. Не потому ли, что сам я как никогда слаб? Не потому ли, что она – моя главная слабость?

– Я задал тебе вопрос.

– Какой вопрос? Где я была? А ты на правах кого спрашиваешь, а, Муса?

Я пока не знаю, что на это ответить, поэтому сам перехожу в наступление.

– Что с тобой не так? Какая муха тебя укусила?!

Амалия проходит мимо, огибая меня по дуге. Распахивает шторы. И только потом, обернувшись, ловит мой взгляд.

– Ты же все понял.

– Что я понял?

– Не обижай меня этим.

– Чем?

– Не делай из меня дуру.

В смысле? На что намек? Она узнала? Похоже, так. Но… кто посмел?!

– Послушай…

– А ты мне скажешь что-то новое? Может, все не так, как мне это преподнесли?

Преподнесли? Ну, конечно, ее конченый бывший! Больше ведь некому.

– Сидельник… – цежу я, сощурившись.

– Он соврал?

– Смотря в чем.

– Ты женишься на той девочке?

Ну, вот и настал момент истины. Надо бы с этим заканчивать. Рвать. Лучшего случая не будет. Но какого-то черта, вместо того, чтобы поступить по уму, я с бараньим упрямством продолжаю гнуть свою линию:

– Это ничего не поменяет между нами.

Подхожу к ней в какой-то непонятной горячке. Внутри кипит, будто вместо крови – раскаленная докрасна лава.

– Ничего не поменяет… – эхом повторяет Амалия. – Ты вообще серьезно?

– Это договорной брак. Я ее пальцем не трогал…

Вру! Позавчера тронул. И мне даже понравилось ее целовать. Но ведь это другое!

– Но тронешь.

– Это ничего не изменит! Ты все равно будешь главной женщиной в моей жизни.

Кого я в этом убеждаю? Зачем?! Какого хрена меня колотит, как солевого в ломке?

– Девочка моя. Хорошая… Я скучал.

Притягиваю Амалию к себе. Так важно сейчас утвердиться в мысли, что я могу, все еще могу, что бы там она не говорила, трогать ее, касаться… Присваивать. Чем-то склеить надрыв, который я ощущаю всем своим нутром. Но я забыл, с кем имею дело. Амалия сама толкает меня на пол. Меня ведет от ее дерзости, а от жадных поцелуев под веками взрываются фейерверки.

– Бля…

Амалию веселит моя реакция. Вот где это видано? В постели со мной женщина не смеяться должна, а стонать. И просить еще. Стремительным броском подминаю ее под себя.

– Знай место.

Ей это нравилось!

– Черта с два.

Мы боремся, словно не на жизнь, а на смерть. С губ рвутся хрипы, ругательства и смех. В какой-то момент все же позволяю ей забраться сверху. Никому бы не позволил, а ей как будто бы уже можно все.

– Сдавайся. Тебе понравится.

– Ну, только если понравится, – оскаливаюсь, и мы опять погружаемся в безумие.

– Стой. Резинки, – вспоминаю я, поначалу даже не понимая, что именно этим все опять и порчу. Амалия опускается на меня пару раз, но, не выдержав, откатывается в сторону. Блядь! Я не хотел ее этим ранить. Я просто…

– Эй, Амаль, ты чего? – касаюсь ее спины.

– Н-не трогай.

– Ну какого хрена, а? Все же нормально было.

Ничего мне не ответив, Амалия сбегает в ванную и долго-долго из нее не выходит. Я места себе не нахожу.

– Ты в порядке?

– Да. Одну минуту мне дай.

Даю. Потому что мне тоже есть над чем подумать. Мое сердце никак с головой не подружится. Я полностью иррационален, что глупо. Для меня надеть презерватив – машинальное действие. Для нее, жаждущей забеременеть – едва ли не оскорбление. Лишнее напоминание о том, что и в этом я с ней не был честен.

– Сидельник сказал, что ты мне морочил голову лишь затем, чтобы подобраться к нему.

Это полная херня. Только часть изувеченной правды. Но я выпотрошен, даже лень отбрехиваться. Затягиваюсь глубоко, откинувшись затылком на стену.

– Не кури.

– Раньше разрешала.

– А сейчас я хочу, чтобы духу твоего тут не было.

Попадает, да. Коротким ударом под ребра. Хочется все, на хрен, здесь разрушить, как ее слова рушат что-то цельное и еще неизученное внутри:

– Понимаю. Я не планировал, Амаль. Просто… Вот так совпало. По-другому никак не получится. Пытался, верь… Ситуация сложная. Нужны союзники. Ну и… Слушай, у нас так принято. Я не могу иначе! – рявкаю зло. – Сам бы хотел. Полюбил тебя сильно… За грудиной от этого ноет. Но не могу.

– Понимаю, Муса. Спасибо за честность. Хотя бы сейчас.

– Я не собирался тебя обманывать. Просто не знал, как обо всем рассказать.

Что еще я могу добавить к