С этими словами Лаорр поднялся с кровати, одарил меня еще одной улыбкой и вышел за дверь.

Лаорр проснулся рано и в приподнятом настроении. В последнее время приподнятое настроение было обычным делом, но сегодня у этого была особая причина. Он с минуты на минуту ждал визита артефактора и не сомневался, что новости, которые принесет старик, будут хорошими.

Единственное, что немного омрачало этот день, который обещал быть чудесным, – неприятный осадок, оставшийся от вчерашнего вечера.

«Избавьтесь от нее».

От этих слов леди Зуаны веяло опасностью. От них исходила угроза.

– От кого? – он удивленно вскинул брови, сделав вид, что не понял.

Но она лишь качнула головой и стала приводить одежду в порядок. А через каких-то несколько минут покинула его спальню. Леди Зуана никогда не оставалась на ночь, и если когда-то его это огорчало, то сейчас он испытал облегчение. Нужно было выспаться. При необходимости он мог не спать и неделю, сохраняя работоспособность и ясность ума. Но сейчас такой необходимости не было, и Лаорр погрузился в сон.

Что такого уловила его нареченная невеста? Неужели почувствовала незримое присутствие Мираи? И чем это может грозить?

Чушь! Он сумеет защитить девушку в любой ситуации. Для всех она – его собственность. И хоть его эта нелепость не может не раздражать – сейчас она только на руку.

Дверь приоткрылась:

– Артефактор прибыл, – тихо доложил управляющий, вырвав хозяина из раздумий.

– Зовите немедленно, – Лаорр не желал больше ждать ни минуты.

Старик осторожно переступил порог покоев. Он косился на Лаорра с опаской. Ничего удивительного. Он сделал слишком странный заказ. Но не стоит давать старику время раздумывать.

– Вы здесь, и это значит, что амулет, о котором я вас просил, готов, – сказал Лаорр утвердительно, но в глубине души все еще боясь, что артефактор разведет руками и сообщит, что не справился.

Старик кивнул, достал из кармана перстень и с сомнением протянул Лаорру. Камень сиял и переливался, словно в нем был заключен живой огонь. На минуту Лаорр застыл, словно завороженный любуясь игрой света на гранях.

– И все-таки, – заговорил старик, продолжая вчерашний разговор, – амулет, конечно, должен вас уберечь, но если у вас есть подозрение, что кто-то собирается оказать на вас магическое воздействие, следует сообщить об этом… Это преступление! Никто не смеет…

Лаорр перебил его, раздраженно махнув рукой.

– Или я просто излишне мнителен. Устраивать расследования? Увольте! Не хочу выставлять себя на посмешище. А что же второй артефакт?

И снова старик помедлил, прежде чем протянуть ему браслет, сплетенный из тонких нитей. И снова помедлил, прежде чем сказать то, что должен был сказать:

– Вы отдаете себе отчет, насколько опасным может быть этот амулет?

Лаорр кивнул. Старик, образумь его боги, начинал раздражать.

– Человек, на которого не действует магия темных! Если об этом узнают…

– Как об этом могут узнать? – холодно спросил он. – Ни вы, ни я никому не скажем. Пойдите к управляющему, он даст вам столько денег, сколько вы потребуете.

Щедрое вознаграждение компенсирует беспокойному артефактору муки совести – в этом Лаорр не сомневался.

Как только старик ушел, он нацепил кольцо на палец. Теперь она не сможет им управлять. Не сможет перехватывать контроль… Самое время узнать, как это будет.

Он шел в комнату Мираи, насвистывая какую-то легкомысленную мелодию, из тех, которыми развлекаются люди в городе, и крутил в руках опасный браслетик. Она не сможет им управлять. Но и безвольной игрушкой в его руках тоже не будет.

Кончики пальцев, державшие запрещенный артефакт, подрагивали от нетерпения. Он никогда не воздействовал на Мираю магией нарочно. Но мог это делать неосознанно…

Ну что ж. Теперь он узнает – что она чувствует на самом деле… И что чувствует на самом деле он сам.

Лаорр на несколько мгновений задержался перед входом и решительно распахнул дверь.

Платье, которое принесла мне Сандра, и правда было очень строгим. Воротник под самое горло, юбка в пол и даже манжеты плотно застегивались на запястьях. Волосы на этот раз она причесала так, словно ее задачей было, чтобы никто не догадался об их существовании.

Стоит ли говорить, что моего лица не коснулись ее кисти. Немного пудры, и все.

Куда же мы отправимся? Это место точно пригодно для прогулок?

Темный ждал меня внизу. Он уже сидел в карете – еще одна роскошь для аристократов. Для людей – не слишком удобные повозки, которые трясет на каждом повороте. А если кому не хочется трястись – можно прийтись и пешком.

Я, стараясь не выглядеть совсем уже неуклюжей, забралась в карету.

И куда же мы едем? Этот вопрос крутился на языке, но так и не сорвался. После отчаянного объяснения в ненависти и всего того, что за ним последовало, я предпочитала молчать.

Путешествие в карете не было долгим. Мы пересекли город и остановились возле станции дальних путешествий. Я замерла: если карету еще как-то можно было пережить, то это!..

– Я никогда не перебрасывалась, – хрипло прошептала я и сглотнула. Было отвратительно проявлять свою слабость при темном, но мне пришлось это признать.

– Вы боитесь? – темный приподнял бровь.

Да, я боялась. Все боялись. Очень мало кто из людей мог позволить себе такую роскошь – мгновенные путешествия. Зато говорили о них много. Всякие очаровательные вещи вроде:

Пока переносишься за сотни верст, у тебя крадут душу!

Или вот:

Да, такие путешествия безвредны для темных, а люди от них начинают болеть и умирают, или сходят с ума!

Я помедлила еще совсем недолго: смерти я точно не боялась. Умереть – почему бы и нет. А сойти с ума… Это было бы даже забавно. Что касается моей души… Любимой игрушке темного вряд ли стоит вспоминать о душе.

– Ни капли не боюсь, – ответила я и решительно зашагала в сторону станции.

Перебрасываться оказалось не так уж сложно и не так уж и страшно. Главное – заставить себя войти в сияющий круг, и вот уже ты далеко-далеко. Мы вышли со станции, и я с любопытством огляделась. Никогда я еще не была так далеко от дома. Вокруг был такой же город, как наш. Такие же люди, дороги, дома. Так же сохло белье на веревках, а в окнах стояли горшочки с цветами. Стучали колеса повозок, раздавались крики зазывал, лоточники бродили по улицам и предлагали свой товар. Откуда-то доносился смех, откуда-то плач. Вот ведь как выходит… Что близко, что далеко, а жизнь-то везде одинаковая. Стоило же сюда забираться за такие деньжищи.