Его глаза снова сузились.

– У вас есть дети?

Грейс почувствовала, что ее щеки вспыхнули. Она прикусила губу и робко пролепетала:

– Мы не… Мы никогда… Мы не могли… – Она судорожно втянула в себя воздух. – Нет. У меня нет детей.

Грейс ждала дальнейших вопросов. Обсуждать рождение детей, как и воспроизводство домашней скотины, для деревенских жителей было вполне естественным делом, чем-то само собой разумеющимся, повседневностью.

Лорд Шин осторожно высвободил бокал из побелевшей и холодной руки Грейс, но несколько капель красного вина все же упали на ее безобразное желтое платье.

– Ужин остывает.

Маркиз снова принялся ухаживать за Грейс: подал цыпленка под соусом и с салатом из свежих овощей, пододвинул пирог с грибами, от которого исходил просто умопомрачительный запах. Как странно, что у этого негодяя Файли есть жена, знающая толк в кулинарном искусстве.

Выпив вина и немного успокоившись, Грейс снова заговорила:

– Милорд, так уж вышло, что я стала жертвой ошибки. Уверена, ваш дядя сразу отпустит меня, как только узнает, что я уважаемая женщина, вдова.

Но какой-то противный тоненький голосок внутри говорил Грейс, что все эти доводы не имеют никакого веса. Ее муж вот уже пять недель лежит в земле, и теперь она волею судьбы превратилась в игрушку в руках маркиза. Теперь все зависело от порядочности сидящего напротив человека.

Лорд Шин нахмурился и положил вилку и нож на тарелку. Кажется, у него снова пропал аппетит.

– Миссис Паджет, боюсь, вы не понимаете, в каком положении оказались. Оно совершенно безнадежно.

Грейс тоже положила вилку и нож. Аппетит пропал и у нее.

– Сэр, живя с мужем, я все девять лет находилась в совершенно безнадежном положении. И теперь не поверю вам, что на моем горизонте не блещет ни единый лучик надежды.

На губах маркиза вдруг появилась мягкая добродушная полуулыбка. Интересно, как бы он выглядел, если бы позволил себе освободиться от сдержанности и порадовался жизни, какой бы она ни была. От этой мысли у Грейс слегка дрогнуло сердце.

– Ваш оптимизм весьма похвален, но я уже давно воспринимаю реальность без всяких прикрас. Чего, собственно говоря, и вам желаю. Безнадежность, как это ни грустно, составляет в этом убежище основу жизни.

– С этим нельзя мириться.

– Но вам придется.

Его голос звучал так уверенно… Кусочек мяса, который она проглотила, застыл холодным камнем в ее желудке. Дрожащая рука потянулась за бокалом.

– Выход должен быть, – не слишком уверенно проговорила она и поставила бокал на стол.

– Мне пока не удалось найти его. – В глазах маркиза появилась жалость.

– Может быть, все-таки стоит поговорить с вашим дядей?

Улыбка мгновенно исчезла с его лица.

– Теперь вы принадлежите этому заколдованному королевству. Однажды попав сюда, человек уже никогда не сможет выбраться.

– Но сейчас вы мне верите? – Для Грейс очень важно, чтобы это было так.

Маркиз самым внимательным образом изучал стоявшие на столе блюда. Казалось, слово «нет» уже готово сорваться с его губ. Наконец он поднял голову, встретил прямой взгляд Грейс и сказал:

– Да, я верю вам.

Грейс облегченно вздохнула:

– Большое спасибо.

– И, тем не менее, уважаемая вы женщина или нет, вы все равно не сможете уйти отсюда, – проговорил он с нажимом на «не сможете». – Кроме того, хочу вас заверить, что не притронусь к вам и пальцем. Я сказал своему дяде, что он зря старается, разыскивая для меня женщину. Мне она не нужна. Поэтому мне не важно – вдова ли вы, оплакивающая недавно ушедшего мужа, или уличная шлюха, торгующая своим телом.

Казалось бы, эти слова маркиза должны были обрадовать Грейс, но на самом деле вызвали в ней бурю каких-то неясных ей самой эмоций, причем не самых приятных.

Она молчала, и маркиз нахмурился:

– Можете положиться на мое слово. Хотя я знаю, вы не доверяете мне. И тем не менее…

Но на самом деле Грейс верила ему. Лорд Шин сказал, что не прикоснется к ней. Что ж, это понятно. Ведь если бы маркиз воспользовался ее телом, то неизвестный ей лорд Джон одержал бы над ним победу. А похоже, племянник никак не хотел уступать пальму первенства своему дяде. Впрочем, в намерения Грейс не входило разбираться со всеми подводными течениями, циркулирующими в этом королевстве. Ясно было одно – лорд Шин и его дядя вели войну, а ей отводилась роль подсадной утки, которая должна была помочь лорду Джону сломать линию обороны маркиза. Или, по крайней мере, поспособствовать этому.

Дрожащей рукой Грейс поднесла салфетку к губам.

– Прошу извинить, но я немного устала. Мне бы хотелось подняться в свою комнату.

– Что ж, не смею вас задерживать, миссис Паджет. Желаю вам спокойной ночи. – Он наклонил голову, и отблеск свечей на мгновение позолотил его черные волосы. Грейс почувствовала, что задыхается. Как он красив! Ей вдруг захотелось плакать.

Когда она встала, он тоже поднялся со своего стула и проводил ее до двери, словно воспринимал ее как леди, а не как грязную шлюху, которую здесь держали против ее воли.

Грейс поднялась к себе в комнату и легла в огромную холодную кровать. Внутри ее все сильнее разгоралось странное чувство, которое нестерпимо жгло грудь. То был не страх и не гнев. И даже не отчаяние. Хотя, разумеется, все эти компоненты присутствовали в той адской смеси, что бурлила сейчас в ней.

Когда маркиз сказал, что не дотронется до нее и пальцем, Грейс почувствовала острое разочарование.

Наконец лорд Шин поверил ей, и это значительно облегчило их сосуществование. Она же приняла, как данность его обещание не прикасаться к ней. Дня через три это обещание стало вызывать у Грейс не только недовольство, но и самое настоящее раздражение. Ее положение здесь становилось невозможным: постоянное присутствие двух мучителей усиливало витавшее в воздухе нервное напряжение. И, тем не менее, кровь начинала быстрее течь по жилам, а сердце радостно и оглушительно стучало, когда она видела маркиза или слышала его. И даже когда думала о нем.

Грейс убеждала себя в том, что должна игнорировать маркиза, как и тот игнорировал ее. Он не проявлял к ней никакого интереса. Как бы рано она ни проснулась, его уже не было в доме. У Грейс даже возникало порой ощущение, что она живет здесь одна.

Они, правда, встречались за обедом, но все ее попытки завязать разговор натыкались на неприветливое молчание. Интересно, о чем можно беседовать с сумасшедшим? Хотя маркиз и сам убеждал ее в своем душевном нездоровье, Грейс казалось, что его мозги работают преотлично.

Когда прошлым вечером ей все-таки удалось вступить с ним в разговор, маркиз быстро свел все ее усилия на нет. Вежливо, но твердо. Так что ей пришлось ограничиться лишь парой-тройкой фраз типа: «Разумеется, милорд»; «Спасибо, милорд»; «Спокойной ночи, милорд». После этого она быстро ретировалась в свою комнату.