Защищаться было не от кого. А бежать он не мог. Он стоял и смотрел, как закатное солнце просвечивает сквозь простое светло-зеленое платье, обрисовывая контур девичьей фигуры, смотрел на каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам, смотрел в карие глаза, лучившиеся радостью встречи…

– Меня зовут Солли, – хрипло произнес он. – Я – Изменчивый. Волк. А как зовут тебя?…

…К дождю Солли относился спокойно, как к досадному явлению, над которым он, к сожалению, не властен. Дождь не вызывал у него раздражения, и он мог долго брести под холодными пронизывающими иглами, хлюпая по грязи и оскальзываясь на мелких камнях.

Впрочем, он совсем не возражал против того, чтобы переждать этот каприз природы в более теплом и сухом месте. Поэтому, когда один из волков подбежал к нему и, призывно проскулив, позвал за собой – Солли сразу понял, что это может означать.

Волки явно знали или почуяли укрытие, где можно было бы пересидеть непогоду. Это случилось как нельзя кстати, и Солли, собрав всю свою амуницию, поспешил за Вайл и остальными серыми приятелями. Они молча бежали вперед, лавируя между валунами, взбираясь на уступы; плети ливня хлестали их, ероша насквозь промокшую шерсть, и Солли вздохнул с облегчением, когда они наконец добрались до цели.

Почти невидимый снаружи, заросший кустарником вход открыл им сухой полумрак пещеры; волки шумно отряхивались и ложились у входа, глядя на белесую пелену воды, скрывавшую оставшийся снаружи неуютный мир. Волосы и одежда Солли тоже пропитались влагой, но, к счастью, в пещере валялось немало относительно сухих сучьев – и вскоре жаркие языки пламени бросили причудливый отблеск на стены пещеры, разгоняя застоявшийся древний сумрак…

Волки тоже потянулись к костру – путешествуя с новым вожаком, они быстро приучились не бояться огня и теперь с удовольствием подбирались поближе к теплу, чувствуя, как высыхает и распрямляется мокрая шерсть, как согреваются озябшие лапы… Какое им теперь дело до шумящего за пещерой надоедливого дождя? – им тепло и хорошо, они честно позаботились о своем вожаке, а он честно позаботился о них.

Солли стало клонить в сон. Он принял волчий облик, устало привалился к расслабленной Вайл и закрыл глаза. Если бы какой-нибудь путник заглянул в это время вглубь пещеры, то его глазам открылось бы прелюбопытнейшее зрелище: шесть волков, мирно спящих у весело потрескивающего костра…

Срез памяти

Лайхалл Кворри, отец Постоянной

…Ее звали Дорис. С ней он совсем потерял голову, и, наверное, это было заметно. Через две недели мать впервые после смерти отца улыбнулась и тихо спросила:

– Кто она?

На ответ мать явно не надеялась, поэтому он тоже улыбнулся и не ответил. Сложнее обстояло дело с молодой порывистой Вангой – волчицей, как и сам Солли, – ходившей мрачнее тучи. Солли очень не хотелось обижать ее, тем более что, несмотря на встречи с Дорис, он понимал всю глубину пропасти между собой и Постоянной, а Ванга была своей, и Солли раньше был к ней неравнодушен, – но все эти доводы ничуть не помогали.

И даже когда Ванга демонстративно, на глазах у Солли, скрылась в чаще вместе с Альдом – красивым черноволосым парнем чуть постарше Солли, Изменчивый промолчал. Несмотря на неопытность в делах сердечных, он не сомневался, что Ванга отнюдь не воспылала внезапной страстью к распухшему от гордости Альду. Тем более, раньше она всегда говорила, что недолюбливает красавчиков…

Солли деланно усмехнулся и поспешил на свидание с Дорис.

Девушка уже ждала его в условленном месте, и Солли с каждым разом становилось труднее сдерживать себя. Именно поэтому Изменчивым и запрещалось встречаться с Постоянными – когда страсть захлестывала сознание, они теряли контроль над собой, и зверь зачастую вырывался наружу… Многие после этого сходили с ума, убегали куда глаза глядят, кончали с собой – и Солли оставалось лишь изо всех сил сдерживать себя от…

И Дорис.

Но на этот раз невидимые ремни лопнули, и, окунаясь с головой в омут восхитительного безумия, ощущая под руками податливое, ждущее тело, захлебываясь чужой покорностью, – он последними остатками воли вцепился в рвущегося наружу волка, а сладкий вихрь растворял в себе, и сознание меркло… но что-то еще оставалось в бездне по имени Солли, и когда он наконец очнулся в объятиях Дорис – он был человеком!…

Он смог.

Дорис медленно провела рукой по его мокрым волосам.

– Бедный мой, глупый волк… Ты думаешь, я не понимаю, чего тебе это стоило? Не бойся, не надо – даже если когда-нибудь ты не сможешь пересилить себя, со мной ничего не случится. Потому что я люблю тебя такого, какой ты есть…

…Когда они встретились в следующий раз, из-за дерева спустя минуту послышалось деликатное покашливание, и влюбленные мгновенно отпрянули друг от друга. Солли понимал, что это не может быть враг, – враг не станет так долго кашлять перед нападением, если только это не очень простуженный враг, – но рука его непроизвольно потянулась к мечу.

Из-за дерева выступил мрачный коренастый мужчина с густой бородой, уже начавшей обильно седеть, и умными цепкими глазами. Одет он был, как и большинство поселенцев – добротно и просто, но серого плаща Мертвителей бородач не носил, хотя короткий тесак болтался на его наборном поясе.

Довольно долго гость изучал Солли, а Солли изучал его – он уже догадался, что это убитый и спасенный отец Дорис.

«Странное сочетание – убитый и спасенный, – подумал Солли, – но, тем не менее, дело обстоит именно так…»

Наконец человек, по всей видимости, удовлетворился осмотром.

– Я так и думал, – неизвестно почему пробормотал он и сделал шаг к Солли. – Кворри. Лайхалл Кворри, отец Дорис.

И протянул Солли руку.

– Солли. Изменчивый. Клан волков, – чуть заметно усмехнулся Солли, пожимая протянутую ему жилистую руку.

При последних словах Лайхалл вздрогнул и бросил быстрый взгляд на руку Изменчивого, словно опасаясь, что она сейчас превратится в волчью лапу.

– Надо понимать, это ты и спас мою семью?

– Ну, в общем… да, – неохотно признался Солли. – И при этом забрал у тебя жизнь.

– А, ладно, – досадно поморщился бородач, – на мой век хватит… Дорис мне рассказывала, как дело было, да я, признаться, не поверил. Не слыхал раньше о таких Перевертышах… пока сам не убедился. Теперь верю. Несмотря на то, что вы у нас натворили… – и лицо его потемнело.

– Моя мать – калека, – отчетливо произнес Солли. – Мой отец убит. И не только мой…

– Извини, парень, – торопливо сказал Лайхалл. – Все мы друг друга стоим. Одна цена на всех…

Солли только кивнул.

– В общем, вижу, и среди вас… люди есть, – Лайхалл слегка запнулся на слове «люди». – Только нашим саларам этого не растолкуешь. Так что слушай и запоминай. Через три дня готовится большая облава на Перевертышей. Из восьми поселков всех Скользящих в сумерках созвали. А я так себе мыслю – пусть по лесу пошастают, не встретят никого и обратно вернутся. Ты как полагаешь?