Мира замялась. Она искренне ненавидела это огромное пустое помещение, в котором отец иногда устраивал большие ужины со своими знакомыми, друзьями и партнёрами. С самого детства, большая столовая ассоциировалась у неё с чем-то холодным, лишённым души и уюта. Да и вообще, почему это она должна прятаться в том безразмерном склепе, пока в её уютной кухне наслаждаются едой эти чужие нехорошие люди.

— Нет уж, спасибо, — отозвалась девушка. — Думаю, я как-нибудь смогу пережить их общество, — потом снова повернулась к Маше: — Но на любезность можете не рассчитывать.

— Понятно, — ровным тоном ответили Маша и отвернулась. — Я помогу накрыть на стол.

Пока остальные занимались сервировкой, Мирослава сидела на краю небольшого диванчика и делала вид, будто искренне увлечена программой о кулинарии, транслируемой на экране висящего на стене большого телевизора. На самом же деле она просто не знала, как теперь себя вести. Что говорить, как смотреть. Мире уже до чёртиков надоело, что её все вокруг воспринимают как какое-то проклятие. И она даже собралась попытаться завести разговор с притихшей Машей, но именно в этот момент в дверях появился Макс.

Ей хватило всего одного взгляда в сторону своего надсмотрщика, чтобы полностью уничтожить все проснувшиеся добрые намерения. В одно мгновение в памяти всплыли все те оскорбления, которые он вылил на неё всего несколько часов назад. Мира в красках вспомнила, как он бросил её в холодную воду бассейна, как смотрел на неё потом. Мысли снова застила пелена раздражения и злости. Ей захотелось немедленно встать и уйти подальше от этого человека, но теперь, после всего сказанного на этой кухне, она просто не могла позволить себе это сделать.

Макс перевёл взгляд с напряжённой Миры, которая упорно продолжала игнорировать его присутствие, на улыбчивую Машу, и тоже улыбнулся. Если его подопечная предпочитает делать вид, что он пустое место, что ж… эта игра станет двусторонней. Возможно, только так у них и получится нормально сосуществовать.

— Давайте за стол, — позвала Лена, раскладывая вилки. — А то всё остынет.

Хозяйка дома заняла своё любимое место у окна, остальные же решили отсесть подальше от этого временно дремлющего вулкана. Никому из них не хотелось портить себе аппетит новыми перепалками, наверно, именно поэтому ужин прошёл в полной тишине. И, возможно, этот вечер и закончился бы мирно, если бы ни очередная попытка Марии наладить контакт с Мирославой.

— Мир, Лена сказала, что ты учишься в столице, — нарушил тишину её весёлый голосок. — Никогда там не была. Как тебе город?

Маша выжидательно уставилась на молча жующую девушку, которая продолжала делать вид, что кроме неё здесь никого нет.

— Наверно там классно, — продолжила свой монолог Мария. — Мы с Максом когда выбирали куда переехать, сначала собирались отправиться в Москву, но потом решили, что куда приятнее жить на берегу моря. Но я обязательно туда съезжу. Может, встретимся там? Покажешь мне город? Тебе ж ещё год учиться?

Мира даже взглядом её не удостоила. Лишь медленно допила свой чай, тихо встала и направилась к выходу.

Маша заметно поникла и удручённо вздохнула. Пусть она знала, что найти общий язык с этой холодной закрытой подопечной брата будет непросто, но всё же рассчитывала на успех. Вот только всё оказалось куда сложнее. Теперь у неё создавалось впечатление, что Мирослава ненавидит весь мир и всех людей в нём живущих. А с такими диагнозами работать всегда было непросто.

Заметив, как расстроилась его обычно улыбчивая и жизнерадостная сестра, Макс отложил вилку и, сжав пальцы в замок, откинулся на спинку дивана.

— Маш, она молчит, потому что не сможет выполнить твою просьбу, — пояснил Максим, косясь в спину уходящей Мире.

Услышав эти слова она замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Тогда парень лишь усмехнулся и продолжил:

— Ведь Мирославу выгнали из универа, и её отец больше не намерен отпускать свою непутёвую дочь из поля зрения.

— Это он тебе сказал? — выдала его подопечная, резко развернувшись.

- Да, — уверенно ответил Максим, искренне наслаждаясь той обречённостью, что вспыхнула в карих глазах девушки. — Скажу даже больше, он просил передать, что не станет заниматься проблемами с твоим переводом в другой ВУЗ.

— А как же… — растерялась Мира. Она снова посмотрела на парня, и впервые за время их знакомства в её взгляде не было ненависти. Лишь самая настоящая растерянность.

А всё дело в том, что Василий Фёдорович всегда очень трепетно относился к образованию дочери. Сам выбрал ей школу, затем посодействовал с поступлением в престижный столичный университет. Он очень гордился её хорошими оценками и искренне негодовал, когда его принцесса сообщала ему о двойках. Поэтому и известие об отчислении любимой дочери Василий Фёдорович воспринял крайне болезненно. И теперь, узнав о том, что он отказался ей помогать, Мира окончательно осознала всю степень его обиды.

Эта новость стала для Мирославы полной неожиданностью. В одно мгновение её напускная холодность и надменное безразличие растаяли, явив всем присутствующим истинное лицо Миры Дубровской. Маски слетели, разбитые горькой реальностью. Теперь от прожжённой стервы с замашками грубиянки из подворотни не осталось и следа. Пропала и богатенькая дурочка, считающая себя центром вселенной. А их место заняла простая маленькая девочка, которая вдруг осознала, что её бросили.

В детстве Маша часто видела подобное выражение на лицах своих подружек по детдому. Они всё ждали, что наступит день и их обязательно заберут. Что в один прекрасный момент приедет мама, подбежит, обнимет и никогда больше не отпустит. Но шли годы… Никто за ними не приходил, а надежда в детских глаза сменялась пустотой, за которой они прятали свою боль.

Когда-то Мария тоже ждала, надеялась, верила. А потом поняла, что это бессмысленно. Но в отличие от остальных воспитанниц, она не была одна. Наверно, если бы не брат, Маша бы тоже замкнулась в себе, и в её сердце тоже поселилась бы обида на этот несправедливый мир. Но она вовремя поняла, что у неё всё-таки есть семья, в которой её любят. И пусть в этой семье только они с братом, это не меняет сути. Ведь главное, что они есть друг у друга.

И вот сейчас эта пустота во взгляде Мирославы снова напомнила Марии о тех далёких временах их с Максом детдомовского детства. Неожиданно для всех присутствующих она поднялась и подошла, поникшей девушке и положила ладонь на её плечо.

— Мира, ты не одна. Мы же здесь, с тобой, и никому не позволим тебя обидеть, — уверенно проговорила Маша, и даже тот факт, что Мирослава упорно продолжала смотреть куда-то в сторону не смог остановить её. — И с учёбой что-нибудь решим. Вон у Макса друг есть, у него мама ректор в каком-то местном универе. Думаю, они смогут устроить тебя туда.

— Это ты Лиса имеешь в виду? — поинтересовался Максим, но уже в следующую секунду пожалел о том, что вообще встрял в этот разговор.

Услышав знакомое прозвище, Мира вздрогнула, резким движением скинула руку Маши со своего плеча и отошла назад. Всего одного упоминания об этом человеке хватило ей, чтобы снова разбудить притихшее было раздражение.