— Лёша, у тебя нет права…

— Я знаю, — перебил он. — Но, наверное, я надеялся, что мы оба воспримем нашу встречу, куда спокойнее.

Ира невольно усмехнулась, зло и недоверчиво. Посверлила взглядом затылок водителя, который без сомнения прислушивался, а из-за того, что не понимал незнакомую речь, ему было ещё больше любопытно. Напряжённые голоса не давали усомниться в том, что разговор ведётся серьёзный и душещипательный, и водитель то и дело кидал заинтересованные взгляды в зеркало заднего вида, и Иру это всерьёз раздражало.

— Я просто хотел знать, что у тебя всё в порядке.

— У меня всё в порядке, — эхом повторила она.

— Ты давно замужем?

Ей не нужно было поддаваться и отвечать на его вопрос. Она даже помедлила, мысленно собираясь послать его к чёрту, но, в конце концов, произнесла:

— Два года.

Оценив её ровный тон, Алексей взглянул с интересом.

— Ты счастлива?

Она вцепилась в свою сумку.

— Это просто верх цинизма, — вырвалось у неё.

— Я просто спросил.

— А ты счастлив? — Ира повернулась к нему и взглянула с явным негодованием. Конечно, это не дело, вести подобные разговоры в присутствии незнакомого человека, но его непонимание, запреты снимало. — Ты, Лёша, счастлив? Всё ведь так, как ты хотел. И жена, и ребёнок. А ты сейчас здесь, и душу из меня тянешь. Или тебе непременно надо знать, что я до сих пор вспоминаю тебя с болью в сердце? Тогда вот тебе мой ответ: нет!

— Но я ведь не об этом спрашивал, — разозлился он.

— Знаешь, самое поразительное, что я об этом догадываюсь. Ты светскую беседу поддерживаешь.

— Ты очень изменилась, Ира.

— Я повзрослела.

— И это тоже.

— Я повзрослела и перестала безоглядно верить первым встречным.

— Не такой уж я и первый встречный.

— Но ты был таким. И лучше бы им остался. — Зло хмыкнула. — Алексей Калюжный.

Он помолчал, после чего рискнул пояснить:

— Это девичья фамилия моей матери.

— А какое мне до этого дело? — Она окончательно вышла из себя, отвернулась к окну и губу закусила. То ли от бессилия, то ли от упрямства, не желая больше его слушать.

— Ира.

Она выдохнула. Посоветовала себе успокоиться, а так как отодвигаться было некуда, переложила с колен на сидение между ними свою сумочку. Повисла пауза, Ира смотрела за окно, через несколько минут они должны были свернуть и подъехать к гостинице, в которой Лёшка остановился. Это она настояла, чтобы он вышел из такси первым, в её планы совершенно не входило, чтобы Алексей, так или иначе, провожал её до дома. К тому же, она рассчитывала вернуться к торговому центру, на стоянке которого осталась её машина. Она и не вспомнила о ней, когда Лёшка вёл её за руку, она в тот момент абсолютно ни о чём не помнила и не думала, даже о муже. Возвращение к своему автомобилю должно было стать точкой возврата. Хотелось верить, что как только она сядет за руль и поедет домой, в свою привычную жизнь, покой вернётся. Всё вернётся, ощущения и здравомыслие, которые исчезли в тот момент, когда она увидела его вчера вечером. Но пока ещё были несколько минут, последних, самых последних, когда ещё можно что-то сказать, попросить его… не портить всё, что ей удалось создать.

Такси остановилось на светофоре, и Ире на одну секунду безумно захотелось открыть дверь и выйти. Выйти и убежать без оглядки.

— У меня всё хорошо, — сказала она, не глядя на него. — У меня хороший муж, у меня всё правильно… так как должно быть. У меня есть будущее, Лёша. А ты… — Она осторожно перевела дыхание. — Ты всё портишь. И не говори мне, что ты хотел лишь узнать, как у меня всё замечательно. Я, конечно, не твоя жена, я не прожила с тобой много лет… — Ира услышала, как Алексей недовольно вздохнул, но перебивать её не стал. — Но я, думаю, что хоть немного, но знаю тебя. И я тебя прошу — не порти всё.

Он усмехнулся, едва заметно и с явным сожалением.

— Ты его не любишь.

— Ты имеешь в виду, не люблю, как тебя любила? А с чего ты взял, что это недостаток? С чего ты взял, что я хочу… этого безумия в семейной жизни? И не смотри на меня так. Ты понятия не имеешь, каким человеком я стала. Как ты правильно заметил, я изменилась. И ты ни черта обо мне не знаешь! И уйми свою совесть, мне твои извинения и мучения не нужны. Я не столь злопамятна. Я просто хочу, чтобы ты уехал и оставил меня в покое. Не лез туда, куда тебя не просят. Возвращайся к жене…

— Хватит. — Он даже голоса не повысил и не взглянул на неё, но тон был ледяным, и Ира замолкла на полуслове, вдруг осознав, что на самом деле потеряла контроль. И все её слова, все требования, которые казались правильными и справедливыми, оказались ничем иным, как истерикой. Попыталась перевести дыхание, и лишь попросила, как только такси остановилось перед гостиницей:

— Иди.

— Я не хотел, чтобы наш разговор закончился так.

— Я, вообще, этого разговора не хотела. Но тебе ведь всё равно.

— Мне не всё равно, — начал он, но в следующую секунду махнул рукой, выказывая свою беспомощность. — Ладно. Я не буду больше ничего говорить. И мне, правда, жаль, Ириска. Мне очень жаль… что всё так. И тогда, и сейчас. Может, не умело, но я пытался попросить прощения.

Она убрала руку, испугавшись, что он рискнёт к ней прикоснуться. И ощутила разочарование оттого, что Лёшка этого не сделал. Открыл дверь и вышел, а она осталась, чувствуя невероятную тяжесть, духоту и практически физическую боль. От своих слов, его, от его ухода и всего, что с ними случилось — когда-то и сейчас. Машина тронулась с места, а Ира всё-таки не сумела удержаться и оглянулась, чтобы посмотреть на Лёшку, кинуть на него последний взгляд, а подумала о том, что история снова повторяется — он уходит от неё в свою привычную, устроенную жизнь. Но ей-то к чему снова слёзы лить? Теперь и её жизнь устроена.

Чёртово такси. Ира еле дождалась минуты, когда смогла его покинуть. Хлопнула дверцей, и остановилась посреди переполненной стоянки. Отчаяние и смута оставлять её не спешили. Смотрела на просветлевшее небо и не чувствовала себя живой. Как когда-то. Когда Лёшка исчез из её жизни. Искренне верила, что больше с ней подобного не случится, она ведь так старалась наладить свою жизнь, и верила, что у неё получилось, а он снова всё испортил. Появился и лишь этим всё испортил. За последние пять лет она успела позабыть, что её сердце умеет так биться. Быстро, гулко и болезненно. И вдохновенно. Не для неё, а для кого-то.

Дорога домой заняла больше времени, чем обычно. Это было странно, Ира была уверенна, что сосредоточена, отслеживает каждый знак, встречающийся на пути, следит за светофорами, да и пробок не было, но когда оказалась в квартире, посмотрела на часы и поняла, что последний час просто стёрся из её жизни. Из памяти. Всё это время она думала о том, что снова простилась с Лёшкой. В памяти крутились его слова, и каждый раз Ира находила на них всё новые ответы, которые он уже никогда не услышит.