быть, сейчас, – ответила она, – но через несколько месяцев погода изменится, и было бы глупо обустраиваться наверху, чтобы потом переехать, тебе не кажется?

Если Изабель уже удалось убедить слуг позволить ей спать в комнате за пределами старой детской, Дилан подозревал, что в будущем она ещё наломает дров. У Грейс будет полно работы.

– Я нанял тебе гувернантку.

– Фу. – Изабель скорчила рожицу и откусила кусок мятной палочки. – Какой ужас! – воскликнула она, пережёвывая конфету. – А нельзя, чтобы вместо неё у меня появился свой мажордом?

– Мажордомы есть только у принцесс. А у обычных маленьких девочек – няни и гувернантки.

– Знаю, и это так странно. Я бы хотела быть принцессой. Тогда я смогла бы всеми командовать. Даже тобой. – Она взмахнула перед ним огрызком мятной палочки. – Дай мне нормальную спальню, или я заточу тебя в башне, – нараспев провозгласила Изабель со всем величием, на какое была способна восьмилетняя девочка. Дилан ухмыльнулся, и она засунула конфету обратно в рот. – Кроме того, – продолжила Изабель уже обычным голосом, – гувернантки ужасные. Они скучные и носят некрасивую одежду. Заставляют складывать цифры, кудахтают и суетятся, когда ты не штопаешь свои чулки.

Дилан поверил ей на слово.

– Эта гувернантка не такая.

– Она хорошенькая?

Хорошенькая? Едва ли это слово подходило женщине, которая преследовала Дилана во сне в течение пяти лет.

– Полагаю, она хорошенькая, – ответил он, поднося ко рту бутылку бренди.

– Она твоя любовница?

Дилан поперхнулся.

– Ради бога, откуда ты вообще знаешь о таких вещах? Не важно, – тут же добавил он, спохватившись, что вряд ли можно обсуждать подобную тему с ребёнком. – Думаю, тебе пора спать.

– Можешь мне рассказать. – Она положила подбородок на колени, посасывая конфету, и посмотрела на него с мудрым скептицизмом. Дилан не хотел даже задумываться, где она его приобрела.

– Она не моя любовница, – ответил он, убеждая себя в том, что это правда, во всяком случае, в данный момент. – И мы больше не будем заводить эту тему. Иди спать.

Изабель соскользнула с кушетки, но вместо того, чтобы направиться к двери, встала рядом с Диланом.

– Я не устала. Можно мне сыграть с тобой на рояле? Мы могли бы сыграть с тобой в четыре руки.

Он покачал головой, но Изабель продолжала настаивать.

– Я не буду отставать, правда-правда, папа.

Папа. Ему совсем не понравилось это слово. Оно подразумевало привязанность, которую Изабель никак не могла испытывать к Дилану, и ответственность, которую он не хотел на себя брать. Нужно сказать ей, чтобы она его так не звала.

Она положила руку на клавиши и сыграла несколько нот наугад.

– Я только что придумала, – сообщила Изабель. – Мне нравится. Думаю, это серенада, как считаешь?

– Возможно.

– У тебя ведь есть поместье за городом? – спросила она и сыграла ещё несколько нот. – Фруктовые сады. Груши и яблони. В местечке под названием Девоншир. Я читала об этом. – Изабель остановилась и встретилась с ним взглядом. – Я прочитала о тебе всё.

Дилан не знал, что сказать. Большую часть того, что о нём писали, ребёнку читать не следовало. Внезапно почувствовав неловкость, он отвёл взгляд и уставился на детскую ручку на рояле. Изабель опустила другую руку на клавиши и продолжила импровизировать.

– Папа, мы можем как-нибудь туда съездить? – спросила она. – Я никогда не была в деревне.

– Изабель...

– Было бы здорово поехать за город и завести пони.

В её голосе послышались печальные нотки, Дилан посмотрел на Изабель, её взгляд был полон тоски и надежды.

Недолго думая, он наклонился и поцеловал её в висок, этот небрежный знак внимания он выказывал всем женщинам с неуместными желаниями.

– Мне нужно работать, а тебе – спать. Мы поговорим о пони в другой раз.

Изабель нехотя отошла от рояля.

– Если мне не понравится гувернантка, можно я её уволю?

– Нет.

Она остановилась у выхода.

– А ты уволишь её ради меня?

– Нет, – без обиняков ответил он.

– Значит, любовница. – Она кивнула с мудрым видом, несвойственным восьмилетней девочке. – Так я и подумала.

С этими словами она ушла, а Дилан уставился ей вслед, раздосадованный предположением Изабель, хотя и не мог к нему придраться. Будь его воля, предположение стало бы правдой.

Из уст маленькой девочки подобные рассуждения звучали обескураживающе. Дилан сомневался, что ребёнок вообще должен иметь представление о любовницах. Но, что он знал о детях?

Ничего. Тем больше причин отправить Изабель в школу, когда год закончится. Это и к лучшему. Если бы не её дар к музыке, он бы отослал её к родственникам, как первоначально и намеревался, но музыкальные способности следовало развивать. Талант Изабель гарантировал поступление в музыкальную консерваторию в Германии или Италии.

"Я прочитала о тебе всё".

Слова Изабель его обеспокоили, ничего хорошего она не могла о нём прочитать. Он был тем, кем он был, и не собирался за это извиняться. Дилан безжалостно отбросил все тревоги в сторону.

Всё, что он задумал, к лучшему. В течение предстоящего года Изабель будет под присмотром гувернантки, Дилан получит свою музу, а Грейс обретёт безопасное будущее. Он допил бренди, убеждая себя в том, что это идеальное решение для них всех.

Глава 5

Когда Грейс прибыла в дом Дилана Мура на следующий день, она не знала, чего ожидать, но, имея представление о владельце дома, пришла к выводу, что удивить её ничего не сможет. Но ошиблась.

– Вы любовница моего отца? – внезапно раздался голос откуда-то сверху, прервав церемонию в фойе, на которой дворецкий представлял Грейс слугам.

Все замолчали. Грейс запрокинула голову и посмотрела на девочку, которая перегнулась через кованые перила лестницы. В представлении та не нуждалась.

У Изабель были те же тёмные глаза, что и у её отца, тот же волевой подбородок и, очевидно, та же манера при необходимости прямолинейно высказывать свои мысли. Она стояла на цыпочках, косы свисали вниз, а нарисованный бело-голубой небосвод над её головой резко контрастировал с чёрными волосами.

Грейс было нелегко удивить, но дерзкий вопрос маленькой девочки порядком её изумил. Она опустила взгляд на бесстрастное лицо дворецкого Осгуда, окинула взглядом прислугу. Никто не произнёс ни слова. Идеальный персонал, знающий своё место. Все слуги притворились, будто слились со стеной. Грейс не знала,