Военная служба в роду была традиционна, и многие представители смоленской ветви рода Жилинских, так же как и из других его ветвей, служили в армии. Так, Жилинский Яков Митрофанович, из дворян Смоленской губернии, в 1762 г. поступил рейтаром в Конный лейб-гвардии полк. В этом же году 23 ноября произведен в капралы; 1 мая 1764 г. пожалован в кавалергардский полк кавалергардом с производством в прапорщики. В 1770 г. произведен в поручики. Выпущен из кавалергардского корпуса 29 октября 1773 г. с производством в капитаны и определением в городовые штатные воинские команды «по слабости здоровья».

В формулярных и послужных списках служащих Российской империи, отмечает Л. Лунина, упоминаются Жилинский Григорий Яковлевич и Жилинский Павел Григорьевич (место службы Харьковская губерния, 1833 г. и 1850 г. соответственно).

Отец, Григорий Иванович Жилинский, также пошел по военной службе и служил с 1824 г.; пожалован в прапорщики в 1829 г., выслужив в армии чин полковника. Его жена – Екатерина Петровна (урожд. Муромцева). В семье было два сына: Иван Григорьевич (род. 18.04.1852 г.), Яков Григорьевич. Будущий главнокомандующий крещен 24 марта в Московской Знаменской церкви близ Девичьего поля. Восприемники – майор Яков Алексеевич Гусев и дочь медика Екатерина Георгиевна Грейсер. Яков Григорьевич женился в 1882 г. на Варваре Михайловне Осоргиной. Их дочь Мария (род. 14.03.1883 г.) с 22.07.1905 г. являлась фрейлиной.

Николай Владимирович Рузский родился 6 марта 1854 г. в Калужской губернии в дворянской семье среднего достатка. По одной из версий, пишет Ю. Беличенко, он принадлежал к роду Лермонтовых и происходил от внебрачного сына Алексея Михайловича Лермонтова, бывшего в конце XVIII в. городничим в подмосковном городе Руза. Свою фамилию предок-отец сыну дать не смог: на то требовалось согласие государя.

Алексей Николаевич Куропаткин – выходец из потомственных дворян Псковской губернии, родился 17 марта 1848 г., был крещен в Витебской Иоанно-Богословской церкви. Его отец, Николай Емельянович, с 16 лет в армии: был военным топографом, рано вышел в отставку (в чине капитана) и всю оставшуюся жизнь посвятил службе в земстве. Дед Емельян Куропаткин на воинской службе получил унтер-офицерский чин.

Алексей Ермолаевич Эверт – из дворян, родился 20 февраля 1857 г. в Московской губернии.

Михаил Васильевич Алексеев родился 3 ноября 1857 г. в Тверской губернии в православной семье. Факт рождения был отмечен в послужном списке его отца, штабс-капитана 64-го пехотного полка Василия Алексеева. Он выслужился в офицеры из фельдфебелей и был участником Севастопольской обороны. Выслуженный чин давал В. Алексееву личное дворянство, что обеспечивало его сыну Михаилу по самому праву рождения принадлежность к Почетному гражданству потомственному.

Мать М. В. Алексеева, Надежда Ивановна, – дочь преподавателя словесности – происходила из весьма образованного дворянского рода Галаховых.

В послужном списке Николая Иудовича Иванова указано: из потомственных дворян Калужской губернии, православного вероисповедания, родился 22 июля 1851 г. в семье штабс-капитана. Однако, по воспоминаниям современников (в частности К. И. Адариди): «…Н. Ю. Иванов – был сыном фельдфебеля лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады, трагически погибшего во время парада на Царицинском лугу в Санкт-Петербурге, но успевшего перед смертью просить Великого Князя Михаила Николаевича, который в указанный период времени был генерал-инспектором артиллерии, не оставлять его сына. Великий Князь принял участие в судьбе мальчика, благодаря чему последний получил возможность достичь офицерского звания в армии». Можно предположить, что будущей военной карьере предшествовало определение малолетнего ребенка в дворянскую семью, давшую ему фамилию. По словам Н. А. Епанчина, распространенное мнение, что отец Н. И. Иванова был простым солдатом, совершенно неверно. Ивановы были мелкопоместными помещиками Тульской губернии, и в их имении жили две сестры Николая Иудовича.

По воспоминаниям сослуживца, «Н. Ю. не только никогда не скрывал своего происхождения, но до известной степени даже его подчеркивал, часто повторяя, что он из «мужиков». Это подтверждал и полковник Б. С. Стеллецкий, которому генерал открыл тайну своего происхождения незадолго до смерти: «…генерал Иванов родился в Чите и был сыном какого-то ссыльнокаторжного… фамилия его была совсем не Иванов». По воспоминаниям Г. И. Шавельского, он до 1920 г. разделял распространенное в Петербурге убеждение, что ген. Иванов – сын какого-то артиллерийского вахмистра, служившего при дворе великого князя Михаила Николаевича. А. И. Солженицын предполагал, что этот каторжанин вполне мог быть евреем-кантонистом[3](учитывая отчество Иванова – Иудович, Юдович. – А. П.), выбившимся в фельдфебели.

Таким образом, факт рождения будущих военачальников в различных по своему социальному статусу семьях предоставлял им разные возможности в своем дальнейшем развитии. На становление личности подростков, усвоение преобладавших в социальной группе ценностей оказывало большое влияние семейное воспитание, которое в последующем во многом определяло их поступки.

Русская дворянская семья всегда была частью общества, качественно не отличавшейся от него. Сословность общества, доминирующее значение службы, личность, определяемая через место в социальной группе, иерархичность, недоверие к эмоциональной жизни и личности – все это определяло специфику дворянской семьи в России до середины XIX в. Воспитание детей в семье определялось идеей подготовки слуги общества и потому ориентировалось на благо отечества, соответствующей иерархии и службы. Оно начиналось с семи лет, когда, как считалось, у ребенка появлялся разум (врожденное качество) и он становился пригодным к обучению и восприятию моральных норм. При этом воспитание велось только на рациональном уровне, ребенок рассматривался сразу как маленький взрослый, без специфических эмоциональных особенностей. Сам разум культивировался не как самоцель, а как средство для воспитания нужного типа поведения. Послушание родителям, почитание старших выступали в качестве одного из основных элементов патриархального иерархического общества. В мальчике воспитывалось умение приказывать и повиноваться. Отец в раннем воспитании сына играл малую роль. В 5–8 лет, переходя в мужскую сферу, мальчик впервые входил в суровую русскую действительность авторитета и дисциплины, власть становилась важным обстоятельством в его жизни. Отец становился высшим авторитетом, который был безусловным и не подлежащим обсуждению даже в подростковом возрасте, хотя отношения с отцом менялись по мере созревания ребенка. В почитающей традиции дворянской семье считалось, что взрослым мальчик становится в конце второго десятилетия жизни, когда он начинает прямо служить обществу и царю вне зависимости от места приложения своих сил. Право выбора сферы деятельности для последующей карьеры сына принадлежало отцу, отмечал Д. Товров.