это представляется его коллегам, с которыми уже не первый год ведется острая дискуссия.　

Тем временем 20 сентября 1949 года министр финансов СССР Арсений Григорьевич Зверев направил Г. М. Маленкову служебную записку «О грубых нарушениях финансовой дисциплины быв. руководящими работниками исполкома Ленинградского городского совета депутатов трудящихся»[98], которая по его указанию была направлена для ознакомления всем остальным секретарям ЦК, заместителю председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) Матвею Федоровичу Шкирятову и министру госбезопасности СССР Виктору Семеновичу Абакумову. В этой записке содержался богатый список прегрешений всего ленинградского руководства, самым «невинным» из которых было прямое нарушение Постановления СНК СССР от 2 января 1945 года «О запрещении расходования средств на устройство банкетов». Как установили сотрудники Минфина СССР, только в 1946–1949 годах проведение коллективных «пьянок» обошлось казне в 296 316 рублей, из которых 104610 рублей было потрачено на спиртные напитки. Также за счет государственных средств оплачивались квартиры, дачи, домашние телефоны и даже папиросы высшего руководства Ленинграда и Ленобласти. Чуть позже все эти сведения были подтверждены группой московских инспекторов, которую возглавили ответственный контролер КПК В. Синельщиков и главный госконтролер Министерства госконтроля СССР П. Разуваев, о чем они сообщили своим непосредственным начальникам — заместителю председателя КПК при ЦК ВКП(б) М. Ф. Шкирятову и министру госконтроля СССР Л. З. Мехлису.　

Однако самым вопиющим оказалось то, что, по данным органов МГБ СССР, первые лица Ленинграда, включая самого А. А. Кузнецова, были теснейшим образом связаны с развитой коррупционной сетью, опутавшей весь город. В ходе агентурно-оперативной разработки преступной группы «Скорпионы» во главе с матерым аферистом Н. А. Карнаковым сотрудники отдела по борьбе с бандитизмом установили, что ее нити ведут в Смольный. Однако дальнейшая работа по этим связям была оборвана самим начальником управления МГБ по Ленинградской области генерал-лейтенантом П. Н. Кубаткиным, который был не только тесно связан с коррупционерами, но и находился в приятельских отношениях с А. А. Кузнецовым. Поэтому, уже будучи в Москве, в феврале 1946 года именно А. А. Кузнецов, ознакомившись с информацией о ходе операции «Скорпионы», дал команду прекратить дальнейшее расследование данного дела и от греха подальше «сослал» П. Н. Курбаткина начальником Управления МГБ по Горьковской области[99]. Тем не менее по указанию В. С. Абакумова новый начальник Ленинградского УМГБ генерал-лейтенант Д. Г. Родионов продолжил работу по «Делу Скорпионов», поскольку, как уверяет профессор Б. А. Старков, лично И. В. Сталина очень заинтересовали связи П. С. Попкова, Я. Ф. Капустина, П. Г. Лазутина «и других высокопоставленных чиновников», а также самого Н. А. Вознесенского с представителями оргпреступности.　

Между тем вскоре начался новый виток «репрессий» против так называемой «ленинградской группировки», и уже 12 октября 1949 года на свет появляется проект закрытого письма Политбюро ЦК «Об антипартийной враждебной группе Кузнецова, Попкова, Родионова, Капустина, Соловьева и др.»[100], который дал старт аресту более 200 человек, в том числе Н. А. Вознесенского, А. А. Кузнецова, П. С. Попкова, Я. Ф. Капустина, М. И. Родионова, П. Г. Лазутина, И. М. Турко и других «ленинградцев».

Традиционная, однако, как нам кажется, не вполне обоснованная точка зрения (Р. Г. Пихоя, А. В. Пыжиков, А. А. Данилов, О. В. Хлевнюк, Й. Горлицкий, А. И. Вдовин[101]), которую советские, а затем российские историки «позаимствовали» из работы небезызвестного англо-американского историка Р. Конквеста[102], состоит в том, что за кровавой расправой над «ленинградцами» стояли Л. П. Берия и Г. М. Маленков. Однако их оппоненты (Ю. Н. Жуков[103]), опираясь на анализ архивных документов, полагают, что, вероятнее всего, инициатором этого громкого «политического» процесса стал секретарь ЦК М. А. Суслов, который именно таким способом рассчитывал серьезно укрепить свои позиции в высшем партруководстве. Как бы то ни было, но в самом начале октября 1950 года «Ленинградское дело» завершилось очень суровым судебным приговором для многих его фигурантов и скорым расстрелом всех их «вождей»: А. А. Кузнецова, Н. А. Вознесенского, П. С. Попкова, М. И. Родионова, Я. Ф. Капустина и ряда других. Причем, вопреки бесконечным стенаниям и «плачам скорби» доморощенных антисталинистов и новоявленных монархистов (В. Д. Кузнечевский[104]), ни о каком массовом «отстреле» «этнически русских ленинградцев» десятками тысяч человек речи вообще не шло. «Кровавый» сталинский режим осудил чуть больше 200 «ленинградцев», из которых к высшей мере социальной защиты приговорил 23 представителей центральной и региональной партийно-государственной бюрократии.　

Более того, уже давно как в советской, так и в современной историографии, в том числе в работах Ю. С. Аксенова, Р. А. Медведева, Р. Г. Пихои, А. И. Вдовина, А. А. Данилова, В. П. Попова, В. Д. Кузнечевского[105], утвердилось довольно умозрительное, но устоявшееся представление, что гибель «ленинградской группировки» была обусловлена отнюдь не тем, что их противники оказались более искусными и опытными политическими интриганами и игроками. В более широком плане проигрыш этой группы, или воображаемой «русской партии» внутри ЦК ВКП(б), означал крупное поражение того «либерального» направления в руководстве страны, которое было ориентировано на иное решение острейших политических, экономических и социальных проблем, в частности резкое смещение приоритетов хозяйственного развития страны в сторону отраслей группы «Б», подготовку новой Конституции СССР и новой Третьей программы ВКП(б). Одновременно поражение этой группировки стало победой того «реакционного направления» в политическом руководстве страны, которое было кровно связано с ВПК и делало ставку на его всемерное развитие как главный инструмент в сражениях на фронтах холодной, а затем и реальной войны и достижение мирового господства под мнимым знаменем мирового коммунизма. Однако, на взгляд ряда их оппонентов (Ю. Н. Жуков, Ю. В. Емельянов[106]), эта умозрительная конструкция не подтверждается анализом архивных документов, и, вероятнее всего, члены «ленинградской группировки» стали жертвами собственных непомерных амбиций и неудачной игры в «русский патриотизм». Как говорилось в упомянутом выше закрытом письме Политбюро ЦК ВКП(б), «окружив себя политически сомнительными и морально разложившимися людьми, Кузнецов, Попков, Капустин, Соловьев уже перед войной представляли из себя обособившуюся враждебную группу, стремившуюся рассадить угодные им кадры на руководящие посты в Ленинграде… После перехода А. Кузнецова на работу секретаря ЦК ВКП(б)… опираясь на расставленные ими свои кадры, группа Кузнецова вынашивала замыслы овладения руководящими постами в партии и государстве. Во вражеской группе Кузнецова неоднократно обсуждался и подготовлялся вопрос о необходимости создания РКП(б) и ЦК РКП(б), о намерении привести А. А. Кузнецова на пост первого секретаря ЦК РКП(б)… и о переносе столицы РСФСР из Москвы в Ленинград».　

Более того, отнюдь не Н. А. Вознесенский, А. А. Кузнецов