Надо сказать, что позже, заняв президентский пост, Садат не пользовался таким авторитетом внутри Египта и на международной арене, как Насер. Его биографы отмечают, что он был своеобразной личностью, мастерски владел искусством «политического актерства». В 1971 году Садат назначил советской делегации встречу в резиденции на берегу Нила, в так называемой зеленой зоне Египта. Из людей его уровня только он имел такую загородную резиденцию. Остальные жили на другой стороне Каира, в районе Муката. Так вот, по всему дому были разложены книги Маркса, Энгельса, Ленина (но не Сталина). Демонстрация, причем навязчивая, своего якобы мировоззрения. В ходе застолья Садат очень хотел, чтобы мы запомнили: он, как когда-то У. Черчилль, пьет только армянский коньяк. Другие не признает.

В попытках найти решение арабо-израильского конфликта Садат совершил шаги, которые потом существенно снизили авторитет Египта. Все позитивное между Москвой и Каиром, возникшее за время правления Насера, подверглось ревизии. В частности, Садат денонсировал советско-египетский договор о дружбе.

В Египет выезжали Председатель Президиума Верховного Совета СССР Н.В. Подгорный, секретарь ЦК КПСС Б.Н. Пономарев, чтобы сохранить возможности и традиции доверительного политического сотрудничества по проблематике Ближнего Востока. Но Садат был к этому не готов.

Не вдаваясь в подробности (хотя и важные), напомню, что после поездки А. Садата в Израиль штаб-квартира Лиги арабских государств была переведена в Тунис. Возвращение на историческое место в Каир произошло уже при президенте Хосни Мубараке.

Борьба за политическое самоопределение бывших колоний таила немало опасностей. Но победить войну, насилие, терроризм, пользуясь теми же средствами, невозможно. За годы работы Советский комитет солидарности стран Азии и Африки накопил богатые традиции в утверждении форм массовой политической борьбы. Они закладывались в период, когда мы включились в международные акции за прекращение войны во Вьетнаме. На этой почве удалось установить широкие связи с западными политиками, парламентариями, общественными деятелями. Попытки представить антивоенные акции того времени делом рук одного только СССР на деле всегда оказывались несостоятельными. Пацифистские силы на Западе, выступившие против вьетнамской агрессии США, опирались на принципы международного права, отрицали диктат, войну, насилие. И чаще всего не были связаны ни с социализмом, ни с коммунизмом.

В летописи дел нашего комитета постоянно присутствовала тема ближневосточного урегулирования. Председатель Организации освобождения Палестины и признанный лидер палестинского народа Ясир Арафат впервые прибыл в Москву в феврале 1970 года по приглашению именно нашего комитета. И лишь позже его приняли Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев, Председатель Совета Министров А.Н. Косыгин, министр иностранных дел СССР А.А. Громыко.

Поддерживать связи с Организацией освобождения Палестины во главе с Ясиром Арафатом нашему комитету напрямую поручило Политбюро ЦК КПСС.

Соответствующее решение находилось в особой папке и имело статус высокой секретности. Если кто-то из историков захочет на него посмотреть, то увидит, что моя фамилия написана там неправильно, с ошибкой – А.Д. Засохов. Ошибки такого рода в партийных документах были крайне редки. Соответствующую записку на заседание Политбюро вносил председатель КГБ Ю.В. Андропов. Судя по всему, остальные подписали ее не глядя. Впрочем, это не меняло меры нашей ответственности.

Советский Союз всегда стремился активно участвовать в ближневосточном урегулировании. Мы поддерживали требование государственного самоопределения палестинского народа, однако категорически не принимали экстремистских методов борьбы, которые на разных этапах использовали участники палестинского сопротивления. Одна из задач нашего комитета заключалась в том, чтобы убедить палестинцев отказаться от радикализма.

В начале своей политической карьеры Арафат, являясь лидером организации ФАТХ, многими воспринимался как представитель организации террористического характера. Потребовалась огромная эволюция, чтобы изменился и он сам, и его движение. К чести Арафата, он прошел этот путь, был признан международным сообществом и стал вместе с израильскими лидерами Ицхаком Рабином и Шимоном Пересом лауреатом Нобелевской премии в одной и той же номинации.

Помню, как с Арафатом и с делегацией, которую он возглавлял, беседовал член Политбюро Кирилл Трофимович Мазуров. В годы Великой Отечественной войны Мазуров был одним из руководителей партизанского движения в Белоруссии и имел огромный опыт партизанской войны. Партизанские действия, разумеется, кардинально отличаются от террористических методов. Партизанская борьба, как форма сопротивления оккупантам, признана международным правом, в то время как терроризм находится за пределами и права, и морали. Я неоднократно присутствовал на тех многочасовых беседах, когда Мазуров с огромной выдержкой и тактом объяснял, в чем отличия справедливого сопротивления оккупантам от терроризма. Палестинцы хорошо изучили его биографию и, думаю, понимали, чего он хочет от них добиться.

Терроризм как средство политической борьбы имеет многовековую историю. На Ближнем Востоке он существует уже около ста лет, возникнув в то время, когда историческая Палестина находилась под британским протекторатом. В 40-х годах прошлого века методы террора использовали те, кто боролся за создание Израиля, в их числе, например, Менахем Бегин, ставший впоследствии премьер-министром Израиля. Методы терроризма использовали и некоторые палестинские организации. Лидер Народного фронта освобождения Палестины Джордж Хаббаш считался одним из идейных вдохновителей этой формы борьбы. Врач-кардиолог, сам перенесший инсульт, христианин по вере, он был внешне всегда спокоен и старался объяснять избранный им радикализм как вынужденный, а потому оправданный. К моменту наших с ним нередких встреч ему было уже около шестидесяти лет. В то время большой резонанс получил теракт, осуществленный активисткой Народного фронта освобождения Палестины, которая захватила самолет, летевший из Франкфурта в Тель-Авив, и вынудила посадить его в столице Уганды Кампале. Израильтяне тогда провели спецоперацию и освободили заложников.

Нам, группе из нескольких человек, пришлось по поручению политического руководства несколько раз встречаться с Дж. Хаббашем, объяснять ему всю пагубность террористических методов политической борьбы. Эти встречи проходили в закрытом режиме в гостинице в Спиридоньевском переулке, в гостинице «Украина» или на конспиративной квартире в Москве. Мы потратили многие часы, чтобы убедить его изменить свою позицию. И он соглашался, но потом говорил, что изменить ничего нельзя. Хаббаш объяснял, что террористическое преступление, например захват самолета, готовится несколько лет. И он уже не может остановить ход событий: подготовка началась два-три года назад и сейчас ею занимаются неизвестные ему исполнители. Он говорил: «Даже если я сейчас дам вам слово, что остановлю теракт, я ничего не смогу сделать. Все следы уже потеряны».

Арафат во главе представительных делегаций ООП приезжал в СССР два-три раза в год. Ему выделялась резиденция на Ленинских горах, а наша главная задача заключалась в том, чтобы объяснить палестинским политикам: для продвижения к справедливому урегулированию на Ближнем Востоке необходимо взять на вооружение богатый арсенал политико-дипломатической борьбы. В те годы, как и сейчас, Организация Объединенных Наций признавала право народов на национально-освободительную борьбу – так было в Южном Вьетнаме, Анголе, Мозамбике и даже в ЮАР.