– Как вы уже заметили, мне недавно сделали операцию, и… – Она осеклась. Чуть не сказала, что она пропускает назначенную встречу со своим хирургом, но это могло привести к лишним вопросам. А Мэрибет уже хотелось только одного – чтобы ей сказали, что все будет хорошо, и все. – Я решила, что пока я буду здесь, надо найти местного кардиолога.

Доктор перевел взгляд с карты на Мэрибет.

– А вы не отсюда?

– Нет.

– А операцию где делали? Медицинский центр при Университете Питтсбурга?

– Нет, не в Питтсбурге.

– А где?

– Я бы предпочла не говорить.

Врач посмотрел на нее в упор. Цвет глаз у него был необычный, почти как янтарь. Может, поэтому его взгляд настолько смущал.

– Кто делал операцию?

– Я, опять же, предпочла бы этого не говорить.

Он почесал бакенбарды.

– Не в Питтсбурге?

– Нет.

– И вы переехали через три недели после операции?

В его голосе прозвучало легкое удивление, и Мэрибет почувствовала, что по спине побежали мурашки. Когда это было, они уже обсудили. Нельзя ли перейти к осмотру?

– Мне кажется, что швы заживают. Пластырь отвалился. – Она постучала по шрамам на груди.

Доктор Грант подошел посмотреть. У него были тонкие длинные пальцы, Мэрибет подумала, что такими лучше играть на пианино, чем проводить осмотр грудины.

– Заживление идет хорошо, – сказал он.

– А на ноге еще сильный отек. – Мэрибет начала опускать медицинский носок, но врач вернулся к карточке и начал внимательно перечитывать. Она в этом крохотном халатике чувствовала себя как голая. Казалось, что он не записи изучает, а ее саму.

На пол выпал листок: квитанция. Он поднял, прочел, и Мэрибет поняла, что он все складывает: платит наличными, страховки нет. И вот-вот ее выгонит.

Врач снова посмотрел на нее, она почувствовала осуждение. «Вы всегда так спешите?» – услышала она в голове слова доктора Стерлинга. И вдруг резко возненавидела этого доктора Гранта. Мэрибет понимала, что это перенос, что на самом деле она злится на Стерлинга, хотя, может, и это тоже перенос. Но она уже устала от того, что они мнят себя богами. Она не просила никого высказывать свое мнение по поводу того, как она живет, какие решения принимает, как расставляет приоритеты. Ей хватило бы того, чтобы сказали, как дела с сердцем.

– Это мое дело, не ваше, – сказала Мэрибет.

Доктор Грант ошеломленно посмотрел на нее.

– Простите?

– Мне решать, будете ли вы мной заниматься, а не наоборот.

Она вела себя как раздраженный подросток, яростно защищающий какую-то глупость, например фиолетовые волосы или плохую, но любимую группу.

Доктор Грант как будто опешил. Сел на свой стул и положил на стол ее анкету.

– Я думал, что вы уже решили, когда записались ко мне, – сказал он.

– Нет. Я ходила туда, где вы раньше работали, а меня там не приняли без страховки. Кое-кто мне сказал, что можно обратиться к вам.

Его лицо помрачнело. Значит, там действительно что-то случилось. Он встал, Мэрибет тоже поднялась, ожидая, что ее сейчас выдворят. Но вместо этого врач снял с шеи стетоскоп и двинулся в ее сторону.

– Так что, смотреть ваше сердце?

– Конечно. Посмотрите, есть ли оно еще у меня.

После осмотра, кардиограммы и прочих проверок, которые оказались настолько хороши, что анализ крови он посоветовал отложить, – его лучше сделать через полтора месяца после операции, когда стабилизируется уровень холестерина, тогда можно будет заодно и уровень железа проверить, если еще останутся поводы для беспокойства, – он отправил ее обратно договориться с Луиз.

Мэрибет поняла, что ста пятидесяти долларов недостаточно.

– Сколько я вам еще должна? – переспросила она у секретаря, Луиз, других пациентов в приемной не было.

– Вы же уже расплатились.

– Да, но мне делали кое-какие анализы, кардиограмму.

– Прием стоит сто пятьдесят долларов.

– Но врач велел мне договориться с вами.

– Да. Доктор Грант хочет, чтобы вы пришли еще раз на следующей неделе. Понедельник, вторник или пятница.

На следующей неделе? Он же сказал, что следующий осмотр нужен через полтора месяца после операции. Он что, хочет ее на деньги развести? С врачами такое бывает, назначают ненужное, чтобы взять побольше.

Но вот только доктор Грант не стал с нее ничего брать за дополнительные анализы, которые он делал. Отсоветовал тратить деньги на анализ крови. Он не пытался ее облапошить.

Однако в нем явно было что-то странное. Ей следовало бы насторожиться – наверняка была какая-то врачебная ошибка, – но, как ни странно, Мэрибет, наоборот, почувствовала себя спокойнее. Он уже не вправе корчить из себя бога. Он тоже дефектный.

И она приняла решение. Будет наблюдаться у него. Не потому, что доктор Грант единственный, кто согласился ее принять, а потому, что она остановила на нем свой выбор.

Мэрибет записалась на следующий понедельник.

Мэрибет взялась за другие дела. Спросила у мистера Джулио, где находится ближайшая библиотека (в Лоренсвилле), выяснила, на каком автобусе до нее можно доехать. Там должны быть компьютеры и Гугл, так что она найдет и все остальное.

Еще она подумала о том, что можно будет написать письмо близнецам. Но Мэрибет совершенно не знала, что им сказать. Как объяснить свой поступок? Или как можно не объяснять?

До библиотеки было чуть больше полутора километров, сначала подняться на крутой холм, а потом на второй, поменьше. Этим Питтсбург ее тоже удивил – сколько тут холмов и даже гор. Непросто для человека, который недавно перенес операцию на сердце. Сидя в автобусе, Мэрибет подумала, что, когда она сможет и туда, и обратно дойти пешком, это можно будет расценивать как признак, что ей становится лучше. Может, тогда и домой пора будет вернуться. Может, это и следует написать Оскару и Лив. Детям нравится, когда родители объясняют все четко. Можно три печенья. Можно посмотреть одну серию «Финеса и Ферба».

Но, когда она добралась до библиотеки, что-то помешало ей подойти к компьютерам, хотя Мэрибет и увидела несколько свободных. Она и так уже нарушила самое главное материнское обещание – не бросать. Больше нельзя. Нельзя говорить, когда вернешься, покуда сам этого не знаешь.

Так что она пошла в раздел периодики, собираясь почитать газету или что-нибудь образовательное, чтобы не терять зря свободное время. На деревянном столике лежали газеты «Питтсбург Пост-газет» и «Нью-Йорк таймс», а также несколько журналов, включая старый выпуск «Фрэпа».

Августовский. Со статьей о знаменитостях, выступавших против вакцинации, – они с Элизабет из-за нее поспорили в конференц-зале перед всеми старшими сотрудниками.