– На скале и за пределами ты скрывался от погони? – уточнил Алекс.

– Ага. Я понимаю, сдаться было бы проще, – вздохнул я.

– Сдаться – всегда проще, – задумчиво сказал Лео. – Только не вздумай заболеть! Ясно?

– Предельно. Нам пора идти стрелять.

* * *

Ближе к вечеру на кемпо я понял, что чувствует вареный омар, когда его режут на части. Ребята щадили меня изо всех сил, но тут к нам подошел Дронеро – и лафа кончилась.

Сегодня Лео и Роберто, к которым он, в общем-то, благоволил, его не интересовали. Спарринговал он со мной – и очень жестко. Хорошо хоть выбросить из головы все мысли на этот раз было несложно: там билась только одна: «Куда бы прилечь?» На этот раз я не смог оказать ему достойного сопротивления, даже когда ускорился.

После боя у меня на спине горели следы от четырех ударов боккэном.

– Мы все сегодня не выспались и очень злые, – тихим шепотом, чтобы слышал только я, пояснил Дронеро. – Понял, тигренок?

Летучие коты! Всё зря. Ну конечно! Это он прыгал через меня в аллее – и узнал по росту, сложению и характерному движению моей школы. Мое теперешнее состояние подтвердило его догадку. Вечером капитан Ловере вызовет меня к себе и… Я отвернулся и поморгал, чтобы не разреветься, этого только не хватало!

– Если я спрошу, ты ответишь?

Я кивнул.

– Я не спрашиваю.

Он плавно развернулся и понес себя к другой группе ребят.

И что теперь? Он хотел сказать, что с меня хватит и он меня не выдаст? Или нет?

По-моему, с меня действительно хватит, но лейтенант может придерживаться другого мнения на сей счет.

– Что он тебе сказал? – с беспокойством поинтересовался Лео. – На тебе лица нет.

– Он меня ночью узнал.

– Вот черт!

– Но я не уверен, что правильно его понял, может быть, он не будет докладывать Ловере.

После ужина мы с Лео потащились на штрафную площадку: отжиматься. Точнее, тащился я, а Лео приноравливался к моей скорости. Площадка находится позади штабного домика, места, которое я предпочел бы еще несколько дней обходить стороной.

Это ж надо, вчера я весело и непринужденно, на глазах у каких-то восхищенных мальков, отжался сто пятьдесят раз на пальцах, подряд, а сегодня… Отжимался я на кулаках, раз уж Бовес не сказал, как именно, предположим, что так. В голове звенели колокола и мерзкая мысль, что за мной никто из сержантов не наблюдает, и никто, кроме меня самого, не считает отжимания. Нет, я про себя знаю всё! И этого достаточно, иначе зачем я сегодня практически признался Дронеро и почему не побежал к врачу: пощадите бедного больного ребенка. Сейчас еще тридцать отжиманий – и можно будет пойти и лечь. И никакой бессонницы. Уф, всё. Лео стоял рядом и ждал, пока я вымучаю из себя последние несколько раз.

– Вставай, – сказал он тихо, – отойдем в тень, я тебя потащу, а здесь не стоит.

Мы побыстрее убрались в темную аллею, и Лео подставил мне плечо. Рядом какая-то компания шумно играла в охоту на горынычей или, судя по победному реву, в удачную охоту горынычей – люди так обычно не вопят.

Около нашей палатки нас поджидали любители хорового пения, Лео разогнал их одной фразой, заявил, что у него пальцы болят, и играть он не будет. Недовольно ворча, народ разошелся кто куда.

Лео свалил меня на спальник. Я зашипел от боли и перевернулся на живот: синяки, наставленные Дронеро, дали о себе знать.

– Чего? – спросил Лео.

– Твой любимый инструктор сам со мной расправился.

Лео зажег свет и опять взял в руки «яд горыныча»:

– Снимай футболку и показывай где, а то ты покрашенный, не видно.

– Угу, и на этой веселой ноте закончился, наконец, этот бесконечный день, – торжественно изрек я заплетающимся языком.

Утром я чувствовал себя намного лучше, но ненамного лучше выглядел. Оказывается, вечером, уже после того, как я заснул, Лео назначил дежурного по покраске Энрика, поэтому Алекс разбудил меня минут за десять до подъема: красить. И все эти десять минут мы с ним героически не хохотали.

– На Земле, – тихо сказал Алекс, опрыскивая длинные синяки на моей спине «ядом горыныча», – есть такие полосатые лошади, зебры называются, очень на тебя похожи.

– Тебя обманули, – заверил я его, – не бывает полосатых лошадей. У Кальяри был альбом со всеми мастями, я его смотрел.

– Ну, может, это какие-нибудь генно-модифицированные, – Алекс не стал со мной спорить.

Тут прозвучал сигнал «подъем», и мы захохотали.

– Чего? – спросил Гвидо спросонья.

– Он говорит, что я похож на полосатую лошадь, – объяснил я.

– Нет, это полосатая лошадь похожа на тебя! – возразил Алекс.

– А такие бывают? – влез любознательный Тони.

– Нет, не бывает, – решительно ответил я.

Тони был разочарован.

– Тигр и должен быть тигром, полосатым! – произнес Роберто, который тоже тигр. На физиономии у него было написано желание сделать что-нибудь этакое. Вот черт!

– Но-но, – остановил его Лео, – только не вздумай повторять его подвиги. Аэрозоля не хватит.

– Я придумаю что-нибудь своё, – весело возразил Роберто.

Лео помрачнел:

– Не надо.

– Угу, – согласился Алекс, – а то скрутим, свяжем и выпустим завтра утром.

– Ну чего вы? – возмутился Роберто.

– Завтра соревнования по скалолазанию. А потом – подряд – полоса препятствий, стрельба, кемпо, ночной бой. А победитель по сумме мест во всех видах получает право первым выбирать маршрут похода. Еще никто ни разу не пожалел.

– Понятно. Надо выиграть, – резюмировал я.

Роберто согласно кивнул.

– Выиграть надо в любом случае, – меланхолично заметил Лео. – И по возможности всё. Ты как? В форме?

– Завтра буду в форме, – обещал я весело. Лео посмотрел на меня укоризненно и вздохнул:

– Так ты ничего и не понял.

– Ну вот еще! Понял, – легкомысленно ухмыльнулся я. – Мне надо было прыгнуть в море со скалы, – и пусть бы они меня заметили, всё равно бы не узнали, – и плыть обратно. Я вылез бы на мыс или даже на пляж раньше, чем тот, кто караулил меня у КПП, успел бы туда прибежать. А потом пробрался бы сюда темными аллеями. И был бы сейчас в полном порядке.

– Я и говорю: ничего не понял.

– Лео, я тебя понял, – возразил я уже серьезнее. – Я просто проанализировал свои действия как военную операцию. Это было не лучшее решение.

– Стратег! – фыркнул Лео. – Новосицилийский! – Придумать эпитет поуничижительнее он не сумел.