— Если бы он был свидетелем половины того, что ты говоришь и делаешь, — предположила я, — давно бы забрал тебя отсюда куда-нибудь подальше. — И, не давая ей возможности ответить, спросила: — А где же все-таки пистолет?

— Не знаю. Клянусь тебе!

Я взглянула в сторону балконной двери, туда, где внизу плескался залив. Очень захотелось скинуть мою собеседницу с балкона.

— По-честному, — заныла Марла. — Я рассказала все как есть… Я и Рикки… мы так струхнули. Не могли понять, что делать… Я не думала, что для тебя важно знать, что я хотела пристрелить эту суку. Вернее, напугать, чтоб она обмочилась и не лезла больше на Рика. Думала, если расскажу кому-нибудь об этом, только хуже будет. А оно и так хуже некуда.

Чувствовалось, она очень хочет, чтобы я поверила. Готова на все. Даже полюбить меня как лучшую подругу. Хотя подруг, наверное, у нее сроду не было. В эти минуты я как-то позабыла, что Марла — типичное брехло. Хроник. Без этого просто не может, как Рик без того, чтобы ежесекундно не думать о сексе. А еще мне вдруг пришла в голову скверная мысль, что было бы совсем неплохо, если бы Винсент лишился своего клуба. Он нехороший человек. Хотя где сказано, что владелец такого злачного заведения должен обязательно быть высшей пробы? По крайней мере Винсент не пальцем деланный…

Я продолжила допрос:

— Значит, ты отдала оружие Рику, и пистолет вскоре пропал. Предположим, все так. А сколько времени прошло между тем — слушай меня внимательно, — как ты выстрелила в сторону Винус, и тем моментом, когда ее убили?

Марла наморщила узкий лобик, что свидетельствовало о серьезной работе мысли.

— Наверное, часа два, не меньше. Ведь в нее долбанули, когда клуб уже закрывался. Бар закрылся раньше, и гости вроде разошлись. Поэтому я чуть не опупела, когда какой-то хмырь оказался за кулисами. Он придерживал дверь, чтобы я прошла.

Честное слово, я чуть не треснула ее.

— Марла! Что же ты раньше молчала? Это очень важно. Винсент ведь запретил пускать за сцену гостей!

Она топнула ногой.

— Ты меня замучила! Откуда я могу знать, что он кому запретил? И вообще, после смерти Винус я чуть имя свое не позабыла. Была бы ты на моем месте!

Я не стала отвечать ей, что чуть не оказалась на месте Винус, и задала вполне конкретный вопрос:

— Кто был этот заблудившийся клиент?

— Откуда мне знать? Он не из наших постоянных. Иначе бы я не так удивилась.

— А почему не позвала Бруно, чтобы тот дал ему пинка? Может, он чего спереть хотел? Как он хоть выглядел?

— Очень прилично. Даже слишком. Да ты его должна помнить, Кьяра. Такой холеный итальянец. Он всегда какой-то жутко мрачный. Не похож на ворюгу. Наверное, ждал кого-то и пошел искать.

Я смотрела на Марлу восхищаясь — наконец-то у нее хоть немного заработала одна из мозговых извилин. Только все равно не в ту сторону.

— Молодец, Марла, — одобрила я ее труды. — А если он искал Винус, чтобы застрелить?

Марла встрепенулась. Вариант пришелся ей по душе.

— Конечно, так и было! Как мы раньше не догадались?

— Да, скорее всего, — подтвердила я. — И знаешь, опытные люди мне говорили, что у таких, как он, это входит в привычку. Так что надо смотреть в оба. Не известно, кто из нас будет следующим.

Не знаю, с чего меня понесло, зачем начала пугать и ее, и себя. Может, разозлилась на свою беспомощность, на то, что ни она, ни Рик не могут или не хотят хоть немного мне помочь.

Я продолжала:

— Вполне вероятно, тот, кто убил Винус, захочет продолжить, и, представляешь, наш убийца — если это не ты, конечно — будет торчать каждый вечер в клубе и выбирать очередную жертву. А заодно вычислять, кто свидетель его преступления, кого нужно тоже убрать…

— Перестань! — взвизгнула Марла.

Я не перестала, но пластинку сменила.

— Поэтому, — заключила я, — если ты что-то скрываешь, то, пока не поздно, расскажи все мне или полиции.

После этих слов я направилась к двери.

— Подожди, — произнесла она сдавленным голосом. Я повернулась, уже взявшись за дверную ручку.

— Еще кое-что… я вспомнила.

— Давай, Марла. Говори.

— Этот итальяшка… он никогда не дает чаевые!

Ох! Мне хотелось испепелить эту идиотку и пепел развеять над заливом, но я взяла себя в руки и удалилась, даже не слишком сильно хлопнув дверью.

Да, от Марлы толку, как от козла молока, и, выходит, все нужно взвалить на себя. Что именно? Для начала установить слежку за итальянцем, который, быть может, поднаторел в убийствах куда больше, чем в раздаче чаевых.

Когда я вернулась домой, Рейдин и Флафи ожидали меня, сидя на ступеньках соседкиного трейлера, и вид у обеих был не слишком радостный. Мягко выражаясь.

Я поставила машину, вылезла и решила молча пройти к себе, но меня остановил явственный вздох Флафи, услышанный мной на расстоянии. Вздох существа, оставившего всякие надежды.

— Вы обе словно только что с похорон, — заметила я, надеясь этим невеселым предположением изменить их настроение. Но мне не удалось.

Рейдин, в свою очередь, тяжело вздохнула и покосилась на Флафи.

— Этот паскудный мир, — произнесла она, — в котором мы живем… Наша дорогая собачка чуть не влюбилась в писаного красавца, а он разорвался на части перед ее носом.

Я нахмурилась. От бреда, который она несла, веяло чем-то действительно жутким. Я подошла ближе и убедилась, что Флафи выглядит испуганной и какой-то потерянной. Даже не бросилась ко мне с приветствием, продолжала жаться к ногам Рейдин.

— Что случилось? — спросила я.

Соседка так затрясла головой, словно хотела отделить ее от тела.

— Я выпалывала участок, — начала она. Слово “выпалывать” означало у нее проверять свой двор, в котором она размещала какие-то хитроумные, но совершенно безопасные для других ловушки, предохранявшие ее, как она считала, от нашествия инопланетян и фламандцев, — Выпалывала себе, — повторила она, — и тут вижу: твоя чихуа выбежала из своей дверцы. Ну, выбежала и выбежала…

Я любила Рейдин, но сейчас мне хотелось ее стукнуть чем-нибудь за многословие. Тем более что я чувствовала: речь пойдет о чем-то серьезном. Однако я знала, торопить соседку бесполезно — это может привести к тому, что рассказ еще больше затянется. Так что я выжидательно молчала.

— … и чуть не попала в руки молодого красавца, — закончила свою фразу Рейдин. — Тоже чихуа. А может, не чихуа.

Я все-таки не выдержала.

— Рейдин, — сообщила я с кислой улыбкой, — у собак нет рук. Только лапы.