Линн пришла в ужас. Она понятия не имела, что делать с этим Даром и как вообще к нему подступиться. А Кайл только и думал о том, сколько всяких шалостей теперь можно учудить. Я начала говорить, пытаясь успокоить их и ободрить, сказать что-нибудь лидерское…

Тут Линн посмотрела в коридор и ахнула. Все случилось так быстро, что мы не сразу поняли, в чем дело. Дар до смерти перепуганной Линн вдруг сработал без ее ведома: пластмассовая крышка от датчика дыма в коридоре отлетела в стену, и на голову Бекки, которая в этот самый миг вышла из гостевой комнаты, хлынула вода. Ворвавшись в сознание Бекки, я почувствовала, как ее оросили брызги. Бекки завизжала и картинно припала к стене, скорее злая, чем напуганная.

Я подняла руку и остановила поток воды. Бекки одарила меня за это полным отвращения взглядом. Я двинулась в ее сторону, а она громко велела мне держаться подальше. Я услышала ее гневные мысли, но свалила их на испуг.

Не тут-то было.

– Не прикасайся ко мне! – крикнула она и, нырнув в комнату, хлопнула дверью.

Я побежала следом и мягко постучалась, но Бекки в ответ приказала проваливать.

Меня разрывало на части. Теперь Линн, как и все Асы, – моя забота. Она тоже столкнулась со сверхъестественным, и я, Провидица, должна ей помочь. Ну а Бекки… Бекки ведет себя как Бекки. Надеюсь, вскоре она меня поймет.

– Линн, – рассеянно позвала я из коридора, куда пыталась выманить Бекки.

Потом вернулась в прихожую и увидела, как Линн ревет, уткнувшись Кайлу в шею, а тот пытается ее успокоить. Калеб, в свою очередь, тоже пытался ее утешить, но безуспешно.

Линн бормотала, что «не хотела» и что ей «очень-очень жаль». Я подошла к ней, но отрывать от Кайла не стала: не самая лучшая затея. Я просто коснулась ее плеча и попыталась объяснить, что все хорошо – с Бекки и вообще… Скоро все будет хорошо.

Разумеется, драматичность Бекки снова победила. Она пронеслась мимо, таща за собой Ральфа, и, свирепо на меня взглянув, сказала:

– Даже не спрашивай, все ли у меня хорошо. У меня теперь ничего не может быть хорошо! Мы уходим. Я не собираюсь торчать в этом доме с тобой, с ним, – она ткнула пальцем сначала в Калеба, а потом в Линн, – и с ней! С меня хватит. Мы останемся в мотеле или еще где, пока не придумаем, как безопасно вернуться домой.

– Бекки, пожалуйста… – начала было я.

– Нет! – взвизгнула она, отпрянув от моей протянутой руки. – Нет, Мэгги.

Она никогда не называла меня просто «Мэгги». Все плохо. Очень плохо.

– Прости меня, – снова попыталась я.

Она усмехнулась.

– Просишь прощения, что врала мне и променяла меня на него?

– Нет, – честно ответила я и мысленно с ней попрощалась. – Прости, что сделала тебе больно.

Она никогда не поймет нас с Калебом. Не смирится с моим Даром. Никогда не свыкнется с той мыслью, что я повзрослела, отдалилась от нее, что мы не можем вечно быть глупыми школьницами. Все изменилось. Да, мне было больно, но я не могла придумать ничего, кроме как отпустить ее, раз она того хочет.

Уходя, она хлопнула дверью, а я просто стояла, ожидая, что случится что-то еще. Но ничего не случилось.

Калеб приподнял мой подбородок.

– Мне жаль.

– Если нам суждено быть друзьями, мы ими и останемся, верно?

Он грустно пожал плечами.

– Да. Но от этого все же не легче. Именно поэтому я и держу Вика на расстоянии.

Я кивнула, сложив губы бантиком.

– Отличная мысль.

– Прости, пожалуйста, – шепотом сказала мне Линн. – Я не хотела. Я не понимала, что делаю.

– Ничего страшного, правда. Она злилась еще до того, как вы сюда пришли. Так даже лучше. – Я кивнула, пытаясь убедить в этом скорее саму себя. – Серьезно.

– Прости…

Я оборвала ее на полуслове, притянув к себе. Линн была до смешного миниатюрной.

– Мы ведь и сами только недавно поняли, что все… ненормально. Помнишь?

Она по-детски кивнула.

– Ну вот, – продолжила я. – И поняли мы это лишь благодаря новым ощущениям и своим нареченным. А у Бекки ничего этого нет. Она человек, поэтому нужно просто смириться с тем, что она… что ей в моем мире не место. – Я покачала головой, отказываясь смотреть на Калеба, рвавшегося меня утешить.

Кайл вновь взял Линн за руку. Я этого ждала: он мог успокоить ее своим прикосновением.

– Ты возвысилась, – напомнила я ей. – И это чудесно, Линн.

– Да, – согласилась она и, всхлипнув, посмотрела на Кайла. Они медленно друг другу улыбнулись. – Да.

Я вздохнула.

– Оставайтесь, – одновременно сказали мы с Калебом. Все засмеялись. – Останьтесь на ночь. Теперь уж – почему бы нет?

– Я закажу китайской еды, – заявил Калеб и, поцеловав меня в лоб, бросился к телефону.

Спустя двадцать пять минут и нескольких историй о бабушке и ее непристойных вопросах приехал курьер. Мы расселись на диване Калеба и принялись смотреть фильм. Конечно же, ужастик. Никому и дела не было до того, что я ужасная трусиха и боюсь кровищи. Калеб пообещал меня защищать.

Все было так… нормально. Мы ели палочками прямо из коробок. Я угостила Калеба своей говядиной и брокколи. Он меня – «курицей генерала Цо».

Я старалась сидеть спокойно: то и дело посмеивалась, притворяясь, что все хорошо, и держала себя в руках до самого конца.

Когда фильм закончился, Кайл и Линн ушли в гостевую комнату, и я мысленно от них отгородилась. Во-первых, чтобы оставить наедине, а во-вторых, чтобы не стать невольной свидетельницей их Взаимообладания (а именно им они и собирались заняться).

Я сказала Калебу, что приму ванну, и он, покопавшись в шкафу, достал мне футболку и белье. Футболка была с концерта группы «Имеджин Дрэгонс». Улыбнувшись, я пошла в ванную комнату, смежную со спальней, и закрыла за собой дверь. Калеб же сказал, что займется делом: звякнет папе и на работу.

Воспользовавшись случаем, я мысленно от него отгородилась, надеясь, что он этого не заметит. Потом залезла в огромную горячую ванну, полную пены, и дала волю чувствам. Подруга, с которой я столько всего пережила… Испорченная, беспечная, легкомысленная – но моя. Та, что жаждала сочных подробностей и разозлилась, когда я умолчала о маминых любовных интригах. Та, что жаждала сенсаций, сплетен, трагедий…

А когда я больше всего в ней нуждалась, когда просила лишь одного – довериться, – она бросила меня без оглядки.

Меня сокрушили боль и тяжесть утраты. Сначала я думала, что потеряла ее в горах, а теперь потеряла по-настоящему: она просто ушла.

Я откинула голову, в пене до самого подбородка, и позволила себе заплакать. Из-за горячего, почти густого воздуха всхлипывала я часто-часто. Я опустила руки на воду и уставилась на роскошный стеклянный потолок ванной.