Он внезапно остановился и медленно сел на пол у стены. Мужчины притихли.

— Да-а-а, — протянул волосатый, — такого спектакля у нас не было давно.

— Оставь его в покое! Не видишь, плохо человеку, молодой еще, сломаться недолго! — раздался голос до того молча лежащего мужчины. Акцент явно выдавал в нем южанина.

— Да мы все тут несчастные страдальцы из-за несправедливого закона, — сказал другой арестант.

Тот, который лежал, поднялся и подошел к Филиппу.

— Ни о чем не думай. Не замыкайся в себе. Ты ни в чем не виноват, и живи только этой мыслью. Понял? — он сильными пальцами схватил Филиппа за подбородок и спросил еще раз: — Ты понял меня?

— Да, — ответил Филипп и отдернул голову.

— Меня зовут Азиз Радуев.

— Филипп, — сказал он в ответ.

— Ну и достаточно, — сказал Азиз и приказал парню по кличке Лавр освободить место для Филиппа. Тот с ненавистью, но исполнил.

Через некоторое Филипп понял, что здесь нужно жить только ради себя. Здесь нет друзей, одни враги. Где нет свободы, там нет души и правды.

Азиз был к нему благосклонен, что повлияло на отношение к нему остальных каторжан. А когда узнали, что он лекарь, к нему стали обращаться все — от заключенных до надзирателей.

«Все они простые смертные, а ты над ними царь и Бог», — вспоминал слова деда Филипп, с каждым разом убеждаясь в их правоте.

Вскоре в тюрьме умер врач, и начальство, чтобы не тратиться на выписку нового специалиста, решило назначить тюремным врачом Филиппа. Единственное, чем он теперь отличался от своих сокамерников, что имел собственный кабинет.

Честно говоря, его обуял трепет при виде медицинских инструментов и книг. Как давно это было! Как же он соскучился по своей работе! Он быстро привел в порядок запущенное владение бывшего врача и начал заводить новые карточки на заключенных. Радость доставляло ему и то, что теперь он смотрел на своих сокамерников не как им подобный, а как врач. Настоящий целитель.

Он много знал, а если в чем-то сомневался, ему помогали книги и справочники, с которыми он не расставался, поглощая новые знания с непомерным рвением и охотой. Ведь только благодаря своему труду он мог еще сохранить человеческий облик.

Филипп много раз писал в госпиталь в надежде, что его письма когда-нибудь дойдут до Дианы, но, эти письма перехватывала Анастасия и упивалась тем, что хоть так может отомстить этим двоим за смерть Елены. Вскоре ей надоело читать письма Филиппа, и она решила заставить написать Диану, и потому одно письмо все-таки отдала ей.

— Мне удалось достать для тебя кое-что, — сказала она Диане за трапезой.

— Что?

— Письмо от Филиппа, — ответила Анастасия и протянула под столом Диане листки бумаги. Дрожащими от волнениями руками приняла Диана это послание. Сидя в своей келье, она, плача, читала слова любви и раскаянья за опрометчивый поступок.

«Я должен был предвидеть это. Вот Бог меня и наказал. Я бы предпочел умереть вместо Елены, но этого не случилось, значит, нам судьба еще жить и, может быть, встретиться когда-нибудь. Я люблю тебя, солнышко! Люблю больше жизни, потому что жизнь отдалила меня от тебя. Но несмотря на расстояние, разделяющее нас, и время, такое неумолимое и быстро текущее, я буду помнить о тебе и молиться за тебя! Ты мой Бог!»

— Господи-и-и! За что? За что мы страдаем? — плакала Диана, когда в келью вошла Анастасия.

— Ну что, ты уже написала ответ? — с нетерпением спросила она.

— Нет, — Диана вытерла глаза и с удивлением смотрела на нее, — а как же я его отправлю?

— Это доверь мне! — ответила Анастасия.

— Почему я должна тебе верить? — спросила Диана.

— А письмо? Думаешь, я бы отдала его тебе? Я это делаю в память об Елене! — и тут вдруг она схватилась за голову и присела на край кровати.

— Что с тобой? — спросила Диана. Она быстро вскочила и подала ей стакан с водой.

— Да нет, просто вспомнила я кое-что. Раньше мне все это вздором казалось, а теперь точно знаю, что сон видела. Вместо тебя Елена сидела здесь и просила меня о помощи, — она замолчала и посмотрела на Диану.

Да, она вспомнила свои сны, в которых видела всю свою жизнь в монастыре. Будто не было здесь Дианы и вовсе, а вместо нее была Елена. Ее Елена, родная, любящая и живая. Поняла теперь Анастасия, что Елена хочет донести до нее из того мира.

«Прими ее, как будто это я», — сказала ей во сне Елена и исчезла. Тогда, утром, Анастасия долго не могла понять, о ком говорила во сне сестра, а теперь вдруг все встало на свои места, и от этого стало легко и тяжко одновременно.

Никак не хотела Анастасия примириться с мыслью, что надо ей помогать людям, из-за которых погибла Елена, но слова с того света приходят по святой необходимости.

— Ладно, ты пока напиши, а я пойду прилягу, — Анастасия поспешно вышла из кельи Дианы.

— Хорошо, — ответила та и, проводив Анастасию, стала искать на чем и, главное, чем бы написать письмо Филиппу. Вместо бумаги она выбрала свой кружевной носовой платочек и угольком стала писать любимому о своей жизни, чувствах, о своей любви.

Отдать письмо она могла только спустя два дня. Антония заметила, как Анастасия выходила из кельи Дианы, и в тот же день учинила ей суровый допрос. Не добившись ответа, она велела запереть непослушную, а сама направилась к Диане, но та даже не поздоровалась с игуменьей, а говорить тем более не стала.

Все последние дни своего пребывания в монастыре Диана жила только своими снами и надеждой, что когда-нибудь, возможно, ей удастся отсюда выбраться и встретиться с Филиппом. «Он опять нашел меня! — радовалась девушка, теперь твердо уверенная и в своих чувствах, и в чувствах Филиппа. — Я буду жить ради него! Я постараюсь выбраться отсюда, чего бы мне это ни стоило!»

С такими мыслями она уснула, и снились ей долины, поросшие небесной красоты цветами, птицы, парящие в небе, но она огорчилась, когда вместо Филиппа рядом с собой увидела сначала Антонию, а потом Анастасию. Проснувшись наутро, она правильно растолковала свой сон.

— Они стараются помешать мне! Я не могу этого позволить! Мне надо спешно бежать отсюда! Но вот как склонить Анастасию на свою сторону? — рассуждала вслух Диана.

«А, может, рассказать ей всю правду? Обо всем, что творится здесь? Рассказать, как Елена пыталась помочь нам, пожертвовав своей жизнью! — Диана решилась сегодня же поговорить с Анастасией. — Другого выбора у меня просто нет!»

* * *

Визит Олега к Кириллу Парфенову не дал никаких результатов. Олег надеялся, что Кирилл или мать расскажут подробности о работе нового врача, о его методах работы. Но ничего такого он не услышал.

— Я сам не знаю, как относиться к такому, — говорил ему Кирилл, — поначалу мы все старались избегать его. Много были наслышаны про его работу, но тут сильно прихворнула мать, и нам волей-неволей пришлось обратиться к нему.