но тот отказался, сказал раньше двенадцати часов, не может этого сделать.

Очередной тревожный звонок матери, привёл его в отчаяние, он решил ехать в город. Перед отъездом решил посмотреть на Ану ещё раз, подошёл приоткрыл дверь, палата с шестью койками. Она была единственным пациентом, лежала на крайней кушетке.

У Аны был жар, медсестра ей установила очередную капельницу и вышла. Она лежала одна в мрачной, тёмной палате, что-то шептала временами, волосы у были влажные от температуры, в палате было невыносимо душно. Раму деревянного старого окошка, с которого облупилась желтоватая краска, ветер уносил вправо-влево и каждый раз она ударялась о стену, нарушая гробовую тишину. А коротенькая тюлевая занавеска трепыхалась из стороны в сторону. Рядом с ее кушеткой стоял стул, на немаккуратно была сложена одежда и рюкзак Аны, запачканные землёй, среди всей этой старины и больничных запахов, еле улавливался аромат скошенной травы.

Непреодолимая тревога затаилась в его сердце. Ему все это было так чуждо, ещё раз бросил взор на ее безмятежное лицо, надеясь, что она пришла в себя, но увы. Через мгновенье он ушёл.

В этот момент, когда он поспешно уходил из больницы, думал, что здесь ему не место, все это к нему никак не относится, ему здесь не за чем быть. Он хотел сбежать быстрее и забыть это место. Она тянет его в пропасть ко дну, думал он. Не понятно какое у нее происхождение, ему эти игры с ней не нужны, кругом столько девушек, окружающих его на протяжении вытянутой руки и эта «чужая». С этими мыслями он поспешно сел в машину и уехал без тени сожаления.

Через пару часов он был в городе. Первым делом направился в офис, решить срочные дела, которые шли не важно, непонятно кто и зачем выкупил все до одной земли, не оставив ему ни единого шанса. Более-менее завершив дела, в три часа дня, вернулся домой.

Настроение было бодрее, чем утром, обнял и поцеловал маму, как обычно, но в этот раз обнимал крепче и дольше, будто не видел года.

Отношения у них были тёплые, они редко говорили или обсуждали какие-то темы, но поддержки друг у друга у них было достаточно, им не нужно было, что-то говорить или объяснять, они понимали друг друга по взгляду и настроению, без лишних слов и эмоций.

Отношения с тёткой были немного другие, он ее любил и уважал, как старшего члена семьи, самого верного и честного, у неё жёсткий и строгий характер, но он знал, что это все от слишком мягкого сердца, судьба не сложилась. Cмолодых лет у неё все не задалось, муж бросил через два года брака и ушёл к другой. Других подробностей из жизни Ирены никто не знал.

С сестрой отношения были довольно хорошие и дружные, но они постоянно задирали друг друга. Она за последние два года пыталась свести его сначала со своими однокурсницами, но попытки не увенчались успехом, ни одна его не заинтересовала. Последней надеждой была Лиза, пока безуспешная.

Роберт переоделся, спустился в гостиную, расположился удобно на диване, они собирались пить чай. Хотя, он вёл себя вполне весело, остальные почему-то молчали. Только Ирен, ехидно спросила, с улыбкой на лице:

— Ну что испортила тебе свидание?

Он ничего не ответил, сделав вид что, не понял, о чем речь.

Все его внимание было повернуто в сторону Ирены, она была мрачнее ночи.

— А у тебя какие претензии? Я их читаю, по твоему доброжелательному лицу? — cпросил Роберт.

— Если бы не твоя беспечность и легкомысленное отношение к Лизе, ее отец был бы заинтересованнее в этих переговорах с продавцами, их не унесли бы у тебя из-под носа, — раздраженно продолжила тётка.

— Чего ты хочешь? Я не планирую на ней жениться? Не понятно? Ни ради тебя, ни ради работы? Даже ради себя! Хотите погуляю с ней, но похороните надежду…

— Тебе почти тридцать, брату тридцать семь, по крайней мере хоть у него не ветер в голове, только на него и вся надежда, — перебила его Ирена.

— Вот и отлично! — cказал Роберт, — отправьте Лизу к нему, сразу решим две проблемы и от Лизы избавимся и бизнес укрепим, — добавил он и начал смеяться, чтобы дальше спровоцировать тётю.

Так и не придя ни к какому решению по поводу сорвавшейся сделки, Роберт поднялся в свою комнату, с бокалом крепкого коньяка.

Как только за ним закрылась дверь, он понял, как же вымотан, не было сил даже раздеться и лёг прямо в одежде, прежде такого за ним не наблюдалось. Он разлёгся на кроватии закрыл глаза.

Как только хотел расслабиться, перед глазами отрывками стали появляться моменты последних двух дней. Мрачную, пропахшую сыростью палату, эту девушку, лежащую одну в этом месте. Начал думать, как она справится? А с другой стороны: «Я ни в чем не виноват, я все сделал правильно». Так он и не смог уснуть до четырех утра, — рассуждая с самим с собой. Уснул на рассвете, так и не решив ничего.

Глава VIII. Несовместимые

Ана очнулась в полдень. Осмотрелась, насколько у неё хватило сил, приподнялась. Посмотрела на отёкшую по бедро ногу, тело было тяжёлым и неподвижным. Ее до сих пор знобило, губы были бледные и потрескавшиеся. Опершись на спинку кровати, она медленно поднялась на левую ногу, держась за стену подошла к двери и вышла в коридор. В надежде увидеть отца, но ей навстречу вышел врач и пригрозил, что вообще не выпишет если она не будет соблюдать режим.

Она вернулась в палату, села на кушетку и задумалась, пыталась вспомнить, что вчера было, какие-то расплывчатые отрывки помнила, но видимо препараты, которые принимала она и то, что ей ввели в больнице оглушили полностью, она легла и сразу отключилась.

Позже ее разбудила медсестра, которая занесла обед и сказала, что парень, который ее привёз уехал утром, не дождавшись выписки, к сожалению, ничего не передавал. Выпив пару ложек бульона, она вспомнила, что телефон скорее всего отключён, Альберт за это время точно начал бы ее поиски.

— Подайте рюкзак, пожалуйста, взмолилась она.

Роберт, который