и в недрах каменных склонов были высечены гробницы. А вот с пирамидами Сэму не повезло: Пенеб рассказал ему, что пирамид давным-давно никто не строит — слишком дорого! — да и вообще в их местности их отродясь не было. Еще один минус организации, занимающейся каникулами по обмену...

Когда они высадились на берегу живых, Сэм был потрясен красотой Фив. Город простирался на многие километры, поражая пышными постройками и монументами, которые перемежались группами узеньких улочек, и во всём этом преобладал сверкающий оттенок охры. Рынок кишмя кишел покупателями и товарами: люди кричали, толкались локтями, а прилавки ломились от фруктов, цветов, разноцветной глиняной посуды, живой птицы и тканей всех видов и сортов. Нут точно знала, что ей нужно, и ловко перемещалась среди людей и местного транспорта — ослов. У одного торговца она брала определенное количество фиг, у другого — именно такой пучок лука-порея и ни за что не желала купить кориандр ни у кого иного, кроме как у старой нубийки с морщинистым лицом. К несчастью, вскоре Сэм вынужден был признать страшную правду: на этом рынке никто не расплачивался деньгами. Все мастерски торговались друг с другом и обменивались товарами — например, Нут выменяла четыре медовые лепешки собственного приготовления на горшок гусиного жира и горшок воска. Жители Фив категорически не пользовались монетами, совсем! Они даже не знали об их существовании!

Рынок был расположен рядом с храмом Амона. Храм оказался таким впечатляющим, что у Сэма глаза на лоб полезли. А еще ему в голову пришла одна | мысль...

— Что случилось, Сем? —спросила у него Нут.

— Просто я тут подумал... Это ведь храм Амона, в котором верховным жрецом был Сетни, да? — уточнил Сэм.

Нут кивнула и подала ему знак говорить потише.

— А с сыном Сетни вы знакомы? — вполголоса продолжал он.

— Нет, знаю только, что зовут его Ахмосис.

— Он, наверное, живет в Фивах?

— Да, у него красивый дом радом с храмом Монту20.

—      А вы не могли бы... Не могли бы вы меня туда отвести?

Нут нахмурилась.

—      Нив коем случае. Во-первых, я не знаю, где именно этот дом находится. И даже если бы знала, его рабы нас ни за что не впустили бы. Или тебе опять захотелось поступить в услужение?

Сэмюел в ответ невнятно качнул головой.

—      Я хочу тебе напомнить, Сем, что ты пока нужен Пенебу. Если завтра ты не вернешься, ему грозят неприятности. Потерпи еще денек-другой!

И Нут была права...

Не прошло и часа после их возвращения из Фив, как в дом Пенеба ворвался знакомый Сэму писец в сопровождении двоих стражников. Нут встретила незваных гостей как ни в чём не бывало.

—      Ты к Пенебу, писец?

—      Нет, я к тебе.

—      Ко мне?

—      Жена лучше управления знает подход к мужу. Ты должна отговорить его от бунта.

—      Отговорить?! Но ведь их возмущение справедливо, писец! Мы уже почти месяц не получали платы!

—      Дело не в этом. Я говорил с визирем. Закрома пусты, нужно ждать, пока пшеницу и ячмень пришлют с севера. Две декады, максимум — три. Управление гробниц не в силах это ускорить.

—      Закрома пусты, но жрецы и писцы едят вдоволь! А у нас все запасы закончились. Если бы мы не исхитрялись как-то выкручиваться сами... — начала было она, но оборвала себя, испугавшись, что сказала уже слишком много.

Впрочем, писец ничего не заметил.

— Бунт ни к чему хорошему не приведет, — продолжал он. — От него никому не будет проку. Твой муж рискует потерять работу, и многие люди из его отряда — тоже. Что вы станете делать, если управление вас прогонит?

— Пенеб — лучший скульптор в Фивах, и его люди — одни из самых умелых во всём Египте. Пройдет много лет, прежде чем управление сможет найти им замену.

— Возможно, — произнес писец слащавым голосом. — Но готова ли ты идти на такой риск? Чего стоит даже самый лучший скульптор в мире, если у его семьи нет крыши над головой и его дети побираются на улицах? Насколько мне известно, Нут, у тебя двое очаровательных мальчишек. Я тебя очень прошу: подумай.

Он направился к двери, но на пороге оглянулся.

— Кстати, как успехи у племянника Пенеба?

У Сэма, который, укрывшись на террасе, слышал каждое слово, пересохло во рту.

— Ну как тебе сказать... — ответила Нут. — По-моему, он не слишком одарен. И смелости его работе не хватает. Пенеб уже подумывает о том, чтобы отправить его обратно к брату в Мемфис.

—      Так я и думал, — бросил писец с ухмылкой. — Слабак, сразу видно. И к тому же слишком бледный, даже как будто нездоровый. Если понадобится пара ударов плетью, чтобы кровь лучше циркулировала, приводи мальчишку ко мне.

На следующий день, несмотря на визит писца, ситуация с управлением гробниц ничуть не улучшилась. Пенеб вернулся со стройки непривычно рано и к тому же — в сопровождении шестерых рабочих. Все они кипели от возмущения.

—      Усыпальница Сетни готова, — объявил Пенеб, опуская котомку на один из сундуков. — Мы прекращаем работу.

—      Прекращаете работу? — переспросила Нут, не веря своим ушам.

—      Мы обсудили это и пришли к единогласному решению. Больше мы не станем делать ничего до тех пор, пока не получим провизию. Правый отряд настроен так же...

—      И это еще не всё, — добавил самый мускулистый рабочий. — Мы решили отправиться во дворец с жалобой. У меня дома в бочках не осталось ни капли пива и вода уже зацвела. Наша трехлетняя дочка всё время плачет, просит пить и есть!

— Мезу прав, — подхватил другой рабочий. — Надо идти к Рамсесу и требовать своего. Если сидеть здесь и ждать, ничего не произойдет!

Да, — хором поддержали их остальные. — В храм Рамсеса! Во Дворец миллионов лет!

Пока рабочие шумели, перебивая друг друга, Сэмюел подошел к Нут.

— Ахмосис, сын Сетни... Он жрец в храме Рамсеса?

Нут кивнула и ушла посмотреть, чем бы напоить и накормить гостей. Во всей этой суматохе Сэм снова вспомнил разговор, который подслушал в гробнице Сетни: «Через пять дней, — резко говорил таинственный голос, — будет полнолуние. Он придет совершать ритуальное омовение в храм Рамсеса. В шестой час ночи ты отправишь одного из своих людей к стене... Одной стрелы хватит».

Кем еще мог быть этот самый «он», которого планировали убить и который приходил осматривать гробницу