Сетни, если не Ахмосисом — сыном умершего жреца? Ахмосис, в свою очередь, являлся жрецом храма Рамсеса, и в его обязанности, возможно, входило исполнение определенных ритуалов в ночь полнолуния...

Сэмюел стал лихорадочно считать на пальцах: один, два, три, четыре... пять. Он жил в Египте ровно пять дней! И надо же было закопать так глубоко в памяти все эти подробности! Объяснить это можно только тем, что он попросту боялся о них вспоминать...

Как бы то ни было, он обязан предупредить Ахмосиса.

Может, следует рассказать обо всём Пенебу и его рабочим? А что если один из заговорщиков — как раз кто-нибудь из жителей Сет-Маата? В таком случае Сэму не поздоровится. Нет, уж лучше воспользоваться забастовкой, пробраться в храм Рамсеса и попытаться всеми правдами и неправдами встретиться с Ахмосисом. Сетни наверняка знал что-нибудь о Камне. А до наступления ночи остается всего час или два...

По Сет-Маату постепенно распространялась новость о походе во Дворец миллионов лет. Рабочие двух разных частей города, из левого и правого отрядов, стекались на площадь и какое-то время спорили, пока не пришли к согласию. Наконец в сопровождении жен и детей они направились к храму, на ходу придумывая лозунги:

— Где наш ячмень? Где наша пшеница?

— Визирь, ты должен нас услышать!

— Наши дети голодают!

— Писцы и жрецы, не молчите!

Пока они шли, размахивая мотыгами и кирками, Сэм решился потихоньку навести справки у одного из соседей Пенеба:

— Я никогда раньше не был в храме Рамсеса... Вы знаете, как там внутри?

— Конечно, знаю. Даже принимал участие в росписи. Рамсес повелел построить храм для того, чтобы его величие было восславлено и при жизни, и в веках! Поэтому храм и называется Дворец миллионов лет... Незначительной доли богатств, которые там хранятся, хватило бы, чтобы кормить все Фивы в течение целого года!

— Говорят, там есть бассейн для жрецов?

— Мальчик, ты откуда такой взялся? В твоем городе что, не воздают почестей богам? Ясное дело, в храме есть бассейн! Справа, во втором дворе — в том, который по кругу засажен кустами и цветами. Но если ты собрался там освежиться, не надейся. Вход в бассейн храма открыт только для жрецов! И если попытаешься туда проникнуть, можешь мне поверить, с тебя три шкуры сдерут!

Жена соседа толкнула его локтем в бок, он спохватился и продолжил выкрикивать вместе со всеми:

—      Наши дети голодают! Где наш ячмень? Где наша пшеница? Писцы и жрецы, не молчите!

Сэмюел не решился продолжать расспросы.

Триста жителей Сет-Маата шагали под вечерним солнцем минут пятнадцать и наконец остановились перед зданием,, похожим на неприступную крепость. Стены вокруг дворца были высотой не меньше пяти метров, и с дозорных башен в рабочих целились из луков солдаты.

—      Мы — строители царских гробниц! — крикнул Пенеб. — Пришли требовать достойной оплаты своего труда!

Среди стражи поднялось волнение, в башнях зашушукались и засовещались, забегали вверх-вниз по лестницам. Минут через двадцать кто-то важный наконец свесился с одной из бойниц.

—      Сложите орудия перед главными воротами, — распорядился он. Писцы управления гробниц сейчас вас примут.

В группе рабочих послышались радостные возгласы: власти готовы решать вопрос мирным путем!

Они спокойно, один за другим, вошли в первые ворота, потом — во вторые и наконец остановились перед грандиозным входом в погребальный храм Рамсеса. Там, у входа в гигантское здание из необожженного кирпича, их встретил десяток писцов с факелами в руках. Писцы попросили рабочих выбрать пятерых, которые составят делегацию, и эта просьба вызвала новую волну криков и споров. Некоторые полагали, что делегатами следует назначить отцов семейств. Воспользовавшись неразберихой, Сэмюел огляделся по сторонам. Он находился в том самом втором дворе, о котором говорил сосед Пенеба, и опускавшиеся на двор сумерки были ему на руку. Вправо и влево расходились две аллеи, вдоль которых тянулись кусты и цветы. Бассейн был где-то совсем рядом...

Сэм потихоньку пробрался к ближайшему кустарнику справа. Обвел взглядом стену и дозорные башни: никто не обращал на него ни малейшего внимания. Прижавшись к кустам, он опустился на корточки и полез между ветвями. Шорох тоже не заинтересовал никого из солдат... Сэм прикусил губу, чтобы не застонать, — ветки больно царапали кожу. Он вдохнул поглубже и полез дальше — и вскоре добрался до свободного пространства между живой изгородью и каменной стеной. Тогда он прошел вдоль стены в дальний конец двора, к финиковой пальме, и укрылся в ее листве. Двор отсюда не просматривался, но можно было, раздвинув листья пальмы, следить за аллеей, которая вела к бассейну, — если, конечно, сосед Пенеба не ошибся в описании. Теперь оставалось только ждать. Ждать и надеяться.

8      СТЕКЛЯННЫЙ СКАРАБЕЙ

Послышался хруст мелких камней. В первую секунду Сэм пытался вспомнить, где он. Рабочие Сет-Маата... мирная демонстрация... Дворец миллионов лет... Все ушли, а потом... Да, люди Пенеба тоже ушли. Всё стихло, и Сэм, видимо, уснул. А теперь вот кто-то идет по аллее.

Сэмюел выглянул из листьев. Давно настала ночь, и полная луна, подернутая кружевом облаков, заливала двор особым, пепельным светом. Шестой час? Где-то далеко раздался звук рожка. А поблизости по-прежнему слышны были приближающиеся шаги. Сэм несколько раз моргнул, прогоняя сон. На аллее показался силуэт... Мужчина в набедренной повязке и с бритой головой нес в руке шест, увенчанный факелом. Ахмосис?

Незнакомец подошел к калитке в стене и водрузил шест факела в специальный держатель. В руке у человека была палочка, которую он вставил в систему запоров, — замки здесь были сложные и состояли из целого набора хитростей. Отперев замок, жрец исчез за калиткой, а факел так и оставил снаружи. Это шло вразрез с планами Сэма: теперь ему придется идти через открытое, залитое светом пространство, и он рискует привлечь внимание стражников. Но что оставалось делать? Если дожидаться, пока Ахмосис вернется, можно опоздать. А что если его окликнуть? Но тогда солдаты набросятся на Сэма прежде, чем он успеет что-нибудь объяснить. К тому же ему совсем не хотелось, чтобы с него содрали три шкуры!

Уворачиваясь от веток, Сэм пробрался сквозь живую изгородь и по краю обошел полукруг света от факела. Калитка была открыта, за ее пределы можно было перемахнуть одним прыжком. Он приготовился, прыгнул как можно дальше и приземлился довольно удачно, в цветник из растений с длинными стеблями — папирусов. Гораздо приятнее, чем на камни, и не так больно... Аккуратно, стараясь не шуметь, Сэм поднялся и огляделся: он был