— Идем с нами, сестра.

Сердце Когьёку затрепетало. Перед ней встал призрак семьи, которой у нее никогда не было. Тот самый золотой паланкин, о котором она мечтала в детстве, наконец-то появился.

«Принцесса. Не шлюха, а принцесса…»

Но тут Когьёку взглянула на искаженное злобой лицо Кохи, на скептически изогнувшего бровь Комэя. А затем обратно на Коэна. И будто пелена спала с ее глаз. Коэн был плохим актером и уж точно не мог обмануть обученную куртизанку. Его доброта была фальшивой насквозь. За мягкостью в глазах пряталась угроза, он говорил с нажимом, твердо, непререкаемым тоном. Он не сомневался, что легко убедит глупую девчонку пойти с ним.

«Не я тебе нужна, брат, а Винеа», — с горечью подумала Когьёку.

И с силой оттолкнула руку Коэна.

— Я никуда с вами не пойду, — делая ударение на каждом слове, произнесла она.

Ярость разгоралась в ней со скоростью лесного пожара.

— Пойти с вами во дворец, да? Где же ты был раньше, добрый братик Коэн, — с издевкой процедила она и закричала, выплескивая всю боль, что скопилась в ней за годы жизни в борделе. — Где ты был, братик, когда хозяйка секла меня? Где ты был, когда меня лапали мужчины? Где ты был, когда мою невинность продавали? Где ты был, братик?! Сидел во дворце и жрал персики! Тебе на меня плевать! Тебе нужен джинн! Что завидно, да? Джинн выбрал не тебя, Великого Коэна, а меня! Шлюху, шлюхину дочку! Не видать тебе джинна, как своих ушей! Винеа будет служить Синдбаду.

Глаза Коэна опасно сузились, вспыхнули недобрым огнем.

— Синдбаду, говоришь? Так ты служишь ему?

— Да! — выпалила Когьёку. — Он позаботился обо мне, когда другим было на меня плевать. Я умру за него.

— Так тому и быть, — шепнул Коэн, кладя руку на эфес клинка.

— Братик, не марай руки об эту крикливую дрянь, — влез Коха, улыбаясь от уха до уха. — Дай-ка я ее проучу.

— Попробуй, засранец! — с вызовом бросила Когьёку.

Она совсем потеряла голову, ненависть переполняла ее. Имперские принцы, ее братья — они жили в достатке и почете, не зная горя и страданий. А теперь они решили отобрать у нее бесценное сокровище, которое она хотела преподнести в дар своему королю. Не бывать такому!

— Дух печали и одиночества, дай мне свою силу! — выкрикнула Когьёку, сжимая в правой руке шпильку.

Она почувствовала, как сила переполняет ее тело и устремляется в кончики пальцев. Вокруг фигуры Когьёку завертелись водяные струи, сплелись вместе, охватывая золотую шпильку. Миг — и вместо дешевой безделушки в руке Когьёку появился сияющий лазурью меч. Размером он был почти с нее, но оказался легким, как перышко.

— О, освоила покров оружия, — усмехнулся Коха. — Но это тебе не поможет! Лерайя!

Его облик совершенно изменился: за спиной выросли блестящие крылья, в руках появилась коса. Но Когьёку его вид не смутил, она была слишком зла, чтобы бояться. С боевым кличем она ринулась на Коху. Он, похоже, не ожидал такого напора и вскинул косу слишком поздно. Лазурный клинок ударил его точно в грудь, сталь заскрежетала о сталь, по лезвию зазмеились молнии. Миг — и противников отшвырнула в разные стороны сила разбушевавшегося магои.

Когьёку смогла удержаться на ногах и бросилась в новую атаку. Но вдруг Коха, бывший точно перед ней, оказался слева и нанес удар. Когьёку едва успела увернуться. Лезвие косы срезало ей прядь волос.

Когьёку потребовалась секунда, чтобы понять, что в игру вступил Комэй со своей способностью перемещать предметы.

— Не убивайте ее, — велел наблюдавший за схваткой Коэн. — После ее смерти джинн станет бесполезен, мы должны забрать ее с собой.

— Ничего не могу обещать, — протянул Коха.

В следующее мгновение на Когьёку обрушилась неимоверная тяжесть, придавила ее к земле, не давая дышать.

— Вот это настоящая сила джинна, а не твои жалкие трюки, — насмешливо произнес склонившийся над ней Коха.

Когьёку пыталась встать, но тело не двигалось.

«Я не могу проиграть! Только не сейчас, когда я уже получила джинна!»

Она призывала на помощь все свои силы, умоляла о помощи сама не зная кого: богов, джинна? И вдруг воздух вокруг нее заискрился.

Мириады золотых бабочек воспарили над Когьёку, поднимали на своих хрупких крыльях невидимую плиту, придавившую ее.

— Да у шлюхи куча магои! — изумленно выкрикнул Коха.

Тяжесть ослабла, Когьёку встала на колени, опираясь на меч. Затем выпрямилась во весь рост и в отчаянной атаке устремилась на Коху.

Меч со скрежетом столкнулся с косой, Коха усмехнулся, надавил на оружие, и чудовищная сила отшвырнула Когьёку. Она упала на землю, тело пронзила боль, словно все кости раздробили на кусочки. Но Когьёку упрямо поднялась на ноги. И снова атаковала. И снова. И снова. Каждый раз Коха легко блокировал атаки и отбрасывал ее, как тряпичную куклу.

В ушах звенело, перед глазами плясали черные точки, но Когьёку не собиралась сдаваться. Она пыталась применить фехтовальные уловки, которым учил ее Шарркан, Комэй сводил на нет все ее хитрые маневры, и каждый раз Коха встречал удар Когьёку своей косой.

Когда Когьёку в очередной раз оказалась на земле, она уже смогла подняться только на колени. Меч Винеа исчез. У Когьёку не осталось сил. Она устремила полный ненависти взгляд на Коэна.

— Я никогда не буду служить империи Ко, — проговорила она с нажимом. — Вы можете убить меня, но не сломать.

С минуту Коэн смотрел ей в глаза, она видела по его лицу, что он понял.

— Тогда прости, сестра, но Винеа не должен достаться Синдрии.

Он взмахнул клинком, создавая волну огня. У Когьёку уже не было сил даже на то, чтобы убежать. Она смотрела, как к ней приближается пламя, и улыбалась.

«Несмотря ни на что, я сделала это. Я добыла джинна. Я смогла!»

Она закрыла глаза и приготовилась к смерти.

Но опаляющего жара не последовало.

Когьёку вдруг ощутила, что летит.

Руки. Сильные, надежные руки держали ее в воздухе.

— Как некрасиво нападать втроем на девушку. Такое поведение не достойно будущего императора, вы не находите, принц Коэн?

Когьёку открыла газа. Синдбад улыбался ей, уверенно, ободряюще. Когьёку показалось, что все ее синяки тут же перестали болеть, мир засиял яркими красками, а тело стало легким, как перышко.

— Как ты, Ко? — спросил Синдбад.

— Я… — начала было она.

— Использовать незаконнорожденную дочь императора против ее семьи тоже некрасиво, — сухо произнес Коэн. — Когьёку — принцесса империи Ко, вы не можете просто так забрать ее в Синдрию.

Синдбад не спешил с ответом. Он опустился на землю, осторожно поставил Когьёку на ноги, и только тогда повернулся к Коэну. Синдбад выглядел спокойным, даже расслабленным, но покров Фокалора убирать не спешил.