– А насчет того, чтобы перевести Кузьмича в клинику Полянской, – это хорошая идея, – сказал Сергей. – Сегодня же этим займусь и договорюсь с санавиацией.

– Ну что? – сказала я. – Нам здесь делать больше нечего. Давайте возвращаться.

Мы сели в машину и поехали в Тарасов. Дороги были уже забиты, поэтому плелись мы довольно долго.

Я попросила Ивана высадить меня возле супермаркета и, как и собиралась, купила бутылку коньяка. Возиться дома с готовкой не хотелось, и я взяла замороженную пиццу – несколько минут, и обед готов.

Вопреки своему намерению нажраться до провалов в биографии, напиваться я не стала – нужна была свежая голова, но пары небольших порций коньяка мне хватило для того, чтобы отпустило нервы, натянутые так, что впору на них играть.

Новой информации не было, поэтому я решила немного отвлечься и включила телевизор.

Снятый в доме престарелых материал был до того горячим, а корреспондент до того честолюбивым, что я ожидала увидеть репортаж в каком-нибудь выпуске новостей уже сегодня.

Я переключалась с канала на канал и нашла. Я не была внутри дома престарелых, только во дворе, и теперь, глядя на то, в каких чудовищных условиях содержались старики, какое несъедобное варево готовили для них воры-повара, я испытала такой прилив ненависти к этим сволочам, что меня даже затрясло, и потребовалась дополнительная порция коньяка, чтобы успокоиться. Но больше всего меня порадовало то, что дело взято на контроль областной прокуратурой.

Я решила лечь пораньше – не выспалась же прошлой ночью, и очередная порция коньяка в качестве снотворного и для профилактики ночных кошмаров стала моим спасением – мне ничего не приснилось.

7 декабря, понедельник

Особых новостей я не ждала, поэтому решила поваляться подольше. Но по закону подлости меня поднял телефонный звонок – это был криминалист Виктор.

– Принимай работу, хозяйка, – сказал он.

– И почем мне это счастье обойдется? – спросила я и, услышав сумму, взбодрилась так, что сна не осталось ни в одном глазу.

Но делать было нечего, тем более что не своими деньгами я платила.

Мне так не терпелось узнать, что же Виктор выяснил, что я даже не стала пить кофе, а сжевала пару бутербродов, запила их соком, с тем и из дома выскочила.

Подъехав к управлению, я остановилась за углом, откуда и позвонила Виктору. Он не заставил себя ждать, вышел налегке, сел ко мне в машину и вытащил из-под халата большой почтовый конверт, который протянул мне:

– Держи! Здесь все и даже больше.

– В каком смысле? – озадаченно спросила я.

– Посмотришь – увидишь, – загадочно ответил он.

Я отдала ему деньги, которые он не постеснялся пересчитать, и напоследок сказал:

– Будут проблемы – обращайся.

Он ушел, а я открыла конверт, начала просматривать результаты экспертизы и увидела такое, что у меня мозги закипели. Конечно, я была уверена, что будут неожиданности, но чтобы таки-и-ие!

Я разложила результаты экспертизы в нужном мне порядке и тут же позвонила Ивану:

– Мы можем встретиться втроем немедленно у меня дома? Это очень срочно!

Я примчалась домой и поставила варить кофе, а сама чуть не приплясывала от нетерпения – вот это было открытие так открытие!

Мужчины приехали, когда кофе уже сварился и стоял на плите, но еще не успел остыть. Они разделись в прихожей и уже привычно прошли в кухню, где Иван сразу же протянул мне диск в футляре.

– Посмотрите на встречу будущих мачехи и падчерицы – вам будет интересно, – объяснил он.

– С удовольствием посмотрю, хотя исход этой встречи был предрешен заранее, – сказала я, кладя диск на подоконник. – Прежде чем я перейду к новостям, предлагаю выпить кофе, потому что потом будет не до него, – и разлила кофе по чашкам. – Желательно вам также закурить – по своему опыту знаю, что это успокаивает, потому что новости у меня шокирующие. Первая плохая новость: у вас в окружении предатель. Кто он, вычислим позднее, а пока, как говорят наперсточники, следите за руками.

Я достала из сумки результаты экспертиз, положила перед Геворкяном первый лист и начала объяснять:

– Я привыкла все перепроверять. Это ваша ДНК, образцы которой я взяла с чашки, из которой вы пили кофе, и окурков сигарет, которые вы здесь курили. Это, – я положила поверх первого листа второй, – ДНК Ашота Арамовича, но не с рубашки, а с тех ручек, которые он имел привычку грызть. – Следом я положила третий лист: – Это ДНК Луизы Ованесовны, взятая в ее доме с ее вещей. Теперь смотрим, – я положила четвертый лист. – Это сравнительный анализ ДНК вашей и Луизы Ованесовны. Он ясно, четко и недвусмысленно показывает, что вы не являетесь ее сыном.

– Значит, это правда? – явно не веря своим ушам, воскликнул Геворкян, впившись в меня взглядом. – Это точно? Кто делал этот анализ? Ему можно верить?

– Без-ус-лов-но! – выразительно произнесла я. – Фамилию я вам не назову, но делали его в криминалистическом отделе областного управления внутренних дел. Фирма заслуживает доверия?

– Вы указывали фамилии? – напряженно спросил он.

– Сережа, Татьяна ничего не указывала. Она просто писала: образец «А», «Бэ» и так далее, – успокоил его Иван.

– Значит, не мать, – каким-то непонятным тоном сказал Геворкян.

Он выскочил из-за стола и бросился в ванную, где тут же зашумела вода, я смотрела на сидевшего с каменным лицом Ивана, и понимала, что мне никто ничего объяснять не собирается. Да-а-а, количество скелетов в семействе Геворкянов росло в геометрической прогрессии прямо у меня на глазах, скоро новые шкафы понадобятся.

Сергей вернулся с мокрыми волосами и воротником пиджака – явно сунул голову под кран.

– Татьяна, у вас не найдется коньяка? – спросил он.

– Есть, но очень средненький, – предупредила я.

– Возмещу хорошим армянским, – пообещал он. – И три бокала, пожалуйста.

– Я пас, – тут же сказала я.

– Сережа, я за рулем, – поддержал меня Иван.

– Пусть просто стоят, чтобы мне одному не пить, – объяснил Сергей.

На этикетку принесенного мной коньяка он даже не