Значит, скоро закипишь.

С а л и х о в (лихорадочно набирает номер). Девушка, министр у себя? Куда уехал? Он же собирался к нам, да, к Салихову. Что? (Кладет трубку, глубоко вздохнув, разматывает полотенце, вытирает лоб.) Министр не приедет. (Клычеву.) Понимаешь, министр обещал приехать. Ой, как все запуталось!

О г у л б и к е. А я-то хвасталась перед подругой, что у нас министр. Ой, засмеют меня!

К л ы ч е в. Завтра же весь город узнает.

О г у л б и к е. Ой, узнает, как я хвасталась!

К л ы ч е в. Не-ет!.. Узнает, что у вас был министр.

О г у л б и к е. Как же он был, если он не был?

К л ы ч е в. Раз женщины взялись за это дело, весь город решит, что министр был.

С а л и х о в. А если так, Гелды-джан, поехали на охоту.

К л ы ч е в. Поехали! Только не мешает стопочку опрокинуть.

С а л и х о в. А ведь он прав! Как тут не выпить? Из-за этого министра все внутри пересохло.

Подают коньяк.

О г у л б и к е (смотрит в окно). Вай, кто-то идет! Не министр ли?

Все вскакивают, Салихов ложится на диван, укутывает голову полотенцем. Вбегает  Х а й ы т о в  со свертком.

Х а й ы т о в. Пять кило! Самой жирной баранины.

С а л и х о в. Отставить, не надо, министр не приедет!

К л ы ч е в. Как это не надо? Пусть министр не приедет, но я-то приехал… А ну-ка покажи, что за мясо? (Рассматривает весьма обстоятельно.) Прекрасное мясо! После охоты мы воздадим ему честь…

С а л и х о в. Несите мой охотничий костюм!

Б а т ы р. Опять, отец, в рабочее время на охоту? Что люди скажут?

К л ы ч е в. Смотря какие люди. Умные скажут: пускай Салихов себя порадует, побалует, он заслужил, он — Салихов, не кто-нибудь. А глупых мы и слушать не станем…

С а л и х о в (Батыру). Слышал? Запомни и запиши. (Берет у Хайытова мясо и сует его в руки Батыра.) На! Жарь шашлык, философ! (Глядит в окно.) Стой! (Хватает ружье, крадется к окну, целится.)

Выстрел.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Обстановка первого действия.

О г у л б и к е (стоит у телефона в новом платье из цветастого панбархата, набирает номер). Гульджемал, это вы? Платье принесли. Спасибо! Даже надела его, но… Да, к лицу… и фигура, да… но… но, дорогая Гульджемал, жмет! В талии и особенно в боках. Стоять еще можно, а сидеть или ходить… сил нет! Если б немного пошире, а? (Упавшим голосом.) Нельзя? Да, я сама за культуру, культура идет вперед, и я за нею… Но понимаете, дорогая… жмет! Что вы говорите? У жены Дурдыева такое же платье? У того самого Дурдыева? Ну, тогда другое дело… Куда поедем отдыхать? (Пробует сесть. Тотчас же встает.) В Кисловодск, вероятно. Море? В Кисловодске будет море. А как же? Специально готовят. К нашему приезду откроют. Что? Есть платье для курорта? Боюсь, дорого обойдется. Не хочу обременять мужа. Он, бедняжка, так много работает. Какой фасон? В последнем «Огоньке»? Сейчас взгляну, вы подождите у телефона. (Кладет трубку на стол, бежит мелкими шажками — ей мешает платье, — достает с полки журнал, перелистывает, рассматривает рисунок, роняет журнал на пол, с трудом нагибается. В таком положении застает ее  Б а г т ы. Она вбегает в комнату, хохочет до упаду. Огулбике, выпрямляясь, возмущенно.) Озорница! Над родной матерью смеется!

Б а г т ы (подавая матери журнал). Мамочка, да не над тобой. Над Батыром. Видела бы ты, как он в теннис играет. Ой! (Хохочет.) Мячик направо, а Батыр налево, мяч — налево, Батыр — направо, мяч — вверх, а Батыр — вниз, да как шлепнется в песок. (Хохочет.)

О г у л б и к е. И не стыдно старшего брата высмеивать?

Б а г т ы. А ему не стыдно? Он — мужчина! Чтоб мужчина так перед девушкой унижался. Никакого самолюбия!

О г у л б и к е. Тут не самолюбие, дочка, тут другое; в твоем возрасте еще рано в этом разбираться…

Б а г т ы (свистнув). Не хуже вас разбираюсь! (Декламирует.)

Весь мир любовью полонен,

В водоворот я завлечен.

О г у л б и к е. Любовью!.. Цыпленок — только из яйца вылупился и уж про любовь щебечет… Марш уроки готовить!..

Б а г т ы.

В огне любви горю давно,

Мне превратили кровь в вино!

О г у л б и к е (всплеснув руками). Откуда у тебя все это?

Б а г т ы. Из поэмы Индалиба «Лейли и Меджнун». (Со смехом убегает.)

О г у л б и к е (взяв трубку). Вы слышали, Гульджемал? А? Нынешние девушки! Ни застенчивости, ни скромности. Даже не верится, что это моя дочь. (Вздох.) Гульджемал, шейте платье! Шейте, дорогая!.. (Кладет трубку.)

Входит  Б а т ы р  в пыли и поту, яростно обтирается полотенцем. За ним, смеясь, Д ж е р е н; на ней шелковые шаровары и тенниска. Б а г т ы  хохочет на пороге комнаты. Даже Огулбике улыбается.

Б а т ы р. Смейтесь, смейтесь! Придет и мой час. Я еще отомщу вам за сегодняшнее поражение. Вы еще увидите меня чемпионом. Да, да!

Б а г т ы. Чемпионом по попаданию носом в песок.

О г у л б и к е (подбегает к Батыру). Смотрите, промок, как козел в арыке. Сын, охота тебе мучить себя?

Б а т ы р. А тебе — себя?

Б а г т ы. Вспотела не меньше Батыра.

Все смеются.

О г у л б и к е (грозит пальцем). Хватит, посмеялись! Будем чай пить. Пойдем, Джерен! Пусть этот помятый петух приведет себя в порядок.

Огулбике, Джерен, Багты уходят. Батыр переодевается, выбирает рубашку, галстук понаряднее, причесывается, затем подходит к столу, ставит чашку у места, где должна сесть Джерен, нарезает лимон, накладывает в блюдца варенье из разных банок, ставит их в ряд, подойдя к окну, срывает розу, прижимает ее к губам и кладет около чашки. Батыр смотрит, что бы тут еще сделать — как-нибудь по-особому переставить вещи и мебель, наконец заводит патефон, раздаются звуки вальса. Входит  Д ж е р е н, подлетает к Батыру, он подхватывает ее, оба кружатся в вальсе. Батыр спотыкается. Джерен смеется.

Б а т ы р. Опять смеешься? Если бы ты знала, как твой смех сковывает мои порывы.

Д ж е р е н. Что же это за порывы, если их можно сковать?

Б а т ы р. Как ты сказала? Берегись, Джерен!

Д ж е р е н. Я — храбрая.

О г у л б и к е (за сценой). Батыр, иди сюда!

Д ж е р е н. Мама зовет…

Б а т ы р. Берегись!

Д ж е р е н. Не боюсь…

Б а т ы р. Я сейчас так обниму тебя!

Д ж е р е н. Торопись! (Батыр стремглав целует Джерен. Она склонила голову, тихим голосом.) Я хотела сказать — торопись, мама зовет.

О г у л б и к е (вносит вазу с фруктами). Оглох ты, что ли?

Б а т ы р. Прости, мама! Меня так захватила музыка.

О г у л б и к е. Вижу, вижу, — эта музыка только для двух слушателей. (Уходит.)

Д ж е р е н. Ай, Батыр, мама догадалась.

Б а т ы р. Пусть! Я не могу больше скрывать ни от мамы, ни от папы, что ты мне дороже всех на свете, что для меня счастье — исполнить любое твое желание. Скажи, что сделать для тебя?

Д ж е р е н. Налей мне чаю.

Б а т ы р (наливает чай). Опять холодной водой окатила… Не любишь ты меня.

Джерен вскакивает, ласкается к Батыру.