уже чувствовал слабость, может, начинала проявляться лучевая болезнь, а может, просто сдавали нервы. Сколько он проживёт? Недели? Дни? Часы?

Хэлла встретила их закатом. Солнце зарылось в листву, длинными тенями прощаясь с путниками, погружая в сумрак полог леса. Тропа уже заросла, трава залечила раны, и теперь абсолютно ничто не намекало на присутствие человека, на его разрушительную поступь в девственном мире.

— Я впереди? — уточнил Влад, снова беря огнемёт. Ему было неудобно, тяжёлый контейнер пришлось по-прежнему нести в руках, в рюкзак тот попросту не влезал.

— Нет, — Лесник отошёл в сторону, одной рукой держась за корпус и стараясь не наступить на подступающую вплотную хищную траву. Впрочем, та и сама не горела желанием пробовать испорченную человечину и будто отползала от ног. — Доставай ракетницу, через лес сейчас не пройти.

Влад посмотрел на командира с неодобрением и одновременно с жалостью. Скинул рюкзак, отцепил огнемёт, поставил груз на землю. Порывшись, извлёк ракетницу, проверил патрон, выставил руку, нажал. Обернулся, вопросительно кивнул.

— После, — поняв невысказанный вопрос, ответил Сергей. — Сначала ты, от меня фонит на километр. Как окажешься на корабле, расскажи о случившемся, пусть примут меры.

— Сделаю всё, что нужно, — заверил Влад. — Тебя встретят врачи.

«И усыпят, как безнадежного пса», — подумал Лесник. Больше говорить не хотелось, да и о чём? Шутить? Травить байки? Не то время и место. Сожалеть и расспрашивать о самочувствии? Тоже не сильно хотелось. Так и просидели, молча, прислушиваясь к звукам леса, теперь уже с неким отстранённым спокойствием, будто никто из обитателей джунглей не посмеет к ним подобраться, словно бы они оказались на безопасном острове.

Дрон прилетел через полчаса. Целый, без каких-либо признаков нападения. Гигантская птица его пропустила — может, улетела, может, посчитала слишком мелкой добычей.

Влад покорно прицепился к тросу, обхватил руками контейнер, как дань, без которой его не пустят обратно. Помахал командиру, успел сказать пару воодушевляющих фраз, пока связь не оборвалась, превратившись в помехи, а потом и вовсе исчезнув. Лесник проводил взглядом сверкающую точку, что понеслась в облака. Подождал ещё пару минут, снял рюкзак, положил рядом огнемёт, вытряхнул пожитки на камень. Четыре баллона звонко вывалились, покатились, остановившись у вздрогнувших нитей травы. Больше внутри не было ничего.

Сергей поднялся, тяжело, неуверенно, неуклюже. Выпрямился, опустил плечи, пытаясь расслабить болевшие мышцы. Повернулся к лесу, туда, где ещё мелькали лучи солнца, алые, пугливые, задиристые, они будто махали, прощаясь. Прощаясь навсегда. Минутой спустя поляну окружили сумерки, пополз туман, превращая остов корабля в скелет морского монстра, выброшенного на берег. А человека, стоявшего рядом, в призрака. Сергей теперь уже смотрел на звёзды, холодные, чужие, мечтая о тех других, что видел в детстве на родной Земле. Жалел товарищей, в рюкзаках у которых найдётся лишняя ракетница, хотел закричать, сказать им, что они не виноваты, что это он сам по глупости использовал свою, а восполнить запас позабыл. Сам, во всём виноват лишь он сам.

* * *

Не хотелось вырываться из объятий приятного полумрака. Над ухом что-то тихо, размеренно попискивало, пахло цветами, луговыми, весенними. По телу сочились приятное онемение и прохлада. Голова приятно пуста, чиста в некотором роде, будто все тревоги унеслись сами собой.

Рядом скрипнуло кресло. Сергей, поморщившись, нехотя приоткрыл глаза, прищурился. В окно настойчиво бился солнечный свет, пытался протиснуться сквозь плотно закрытые жалюзи, и ему это удавалось. Потолок и стены оказались ожидаемо белыми, как и всё в комнате, в том числе и одеяло с подушкой. Единственным, что выбивалось из общей картины и сразу привлекало внимание — цветное пятно в углу, большое, объёмное, блаженно посапывающее.

— Павел Андреевич, — прохрипел Лесник, ужасаясь своему голосу. В горле не просто пересохло, там отчётливо ощущались многочисленные повреждения, что оставляют реанимационные трубки. Он заёрзал, посмотрел на приборы, к которым был прикован, на капельницы, на склянки лекарств на столе. На встрепенувшегося флотского, что, кажется, сам был удивлён тому, что заснул.

— Сергей, — улыбнулся тот, будто не веря собственным глазам, — рад, что вы пришли в себя, мы очень надеялись на это.

— Где я? — спросил он, пытаясь хоть что-то вспомнить. Воспоминания были тяжёлыми, неповоротливыми, болезненными, — на Земле?

— Увы, ещё нет, — старик поднялся, поправил форму, подошёл ближе. — Ещё летим. «Ломоносов» мчится на всех парах, пара дней, и будете дома.

— Погодите… — нахмурился Сергей, поднял руку, посмотрел на неё, словно проверяя, настоящая ли она и действительно принадлежит ему. — Что там случилось и как я оказался здесь?

— Ох, это настоящее чудо, — он развёл руками, улыбнулся так, словно припомнил нечто такое, что, кому расскажет, не поверят. — Не шучу. Но давайте по порядку. Вы успешно добыли образец, за что я и вся страна безгранично благодарны вам. А вот что было дальше, мы не знаем, со слов Владислава, вы остались у корабля и должны были вызвать дрона. Но не сделали этого.

— Ракетницы не было, — поморщился Сергей, когда нахлынули неприятные воспоминания, — потерялась где-то.

— Представляю, — с сочувствием кивнул Павел Андреевич, — жаль, не сохранились записи с вашей камеры на шлеме, радиация повредила блок данных. Честно, мы не надеялись, что вы выберетесь, остались на орбите ещё на сутки, вели подготовку к старту, а потом… Знаете, никогда не видел экипаж в таком состоянии, все просто повскакивали со своих мест, подбежали к экрану, как дети. Я и сам сильно удивился, увидев, как вы вышли на берег спустя столько времени. Мы же вас похо… списали. Прошу простить, но никто не верил, что вы выжили.

— А я выжил? — недоверчиво спросил Лесник, словно подозревая неладное, что, быть может, всё это ему снится или вообще он находится где-то на небесах, в некоем чистилище.

— Вопреки всему! Выжили, прошли от корабля до берега в одиночку! Такого ещё никто не делал!

— Не помню ничего, — признался он. Всё было именно так, возможно, из-за усталости, стресса и облучения те события попросту не запечатлелись в его памяти. Может, это и к лучшему. — Но я не о том, я о радиации. Там была смертельная доза.

— А, — старик мигом помрачнел, — увы, была. Ещё сутки, и помочь мы вам не смогли бы. А так сделали всё, что смогли, залатали, влили тонну медикаментов и буквально вернули с того света. Но не без последствий. К сожалению, некоторые процессы обратить невозможно. Облучение сильно укоротило вашу жизнь, боюсь, протянете лет тридцать, может, чуть больше. Ну и детей у вас, увы, не будет.

— Тридцать… — повторил Лесник, словно приговор, — и на таблетках. А что было в образце? Сейчас-то скажете? Даю слово, унесу секрет в могилу. Но с