Джейд он нашёл рядом с Сэмюэлом, только она стояла на берегу, а Сэмюэл – по колено в воде. Оба хмуро разглядывали какой-то камень в реке.

Джейд помахала рукой, Питер подошёл.

– Забыл поблагодарить за заколки, – сказал он и протянул ей свой подарок. – Это тебе. Для волос.

– Палочки… какие красивые! – Джейд выдернула из пучка на затылке обломки прутика и, заменив их двумя отполированными палочками, улыбнулась. – Спасибо.

Питер почувствовал себя прощённым.

– Это камфорное дерево, – добавил он. – Из него делают шарики от насекомых. Ну вот, будут заодно отпугивать комаров.

Внезапно Джейд указала на что-то в воде, и Сэмюэл, вытянув перед собой обе руки, бросился вперёд, как в атаку.

– А что там? – спросил Питер.

– Болотная черепаха, – буркнул Сэмюэл. – Их тут осталось две-три штуки… только они чересчур шустрые.

– Это исчезающий вид, – объяснила Джейд. – Мы хотели выловить одну, взять кровь на анализ. Узнали бы, как им тут живётся. Но черепахи пугливые – видишь, не подпускают нас.

– Я знаю, как её можно поймать, – сказал Питер. – Ждите здесь, я сейчас.

Войдя в чащу, он отыскал поросль озёрной вишни и складным ножом спилил молодой стволик. Отсёк боковые веточки, оставил только разветвление наверху – вышел длинный шест с рогатиной на конце, похожей на букву У. Из двух её рожек он скрутил кольцо – У превратилась в О около фута диаметром, – а потом заплетал это кольцо тонкими гибкими вишнёвыми побегами, пока не получилось что-то вроде сетки с крупными ячейками.

С этим самодельным сачком в руках Питер вернулся к реке.

Джейд просияла и, взяв у него сачок, зашла в воду. Уже через минуту Сэмюэл с берега указал ей, куда смотреть, и она ловко подцепила сеткой черепаху. Пока черепаха лежала на траве брюшком кверху, а Джейд говорила ей что-то успокаивающее, Сэмюэл тонкой иглой брал черепашью кровь для анализа.

Потом, легонько похлопав по панцирю – на прощание, – Джейд выпустила пациентку обратно в реку. Черепаха так быстро загребла сразу всеми ногами, что стала похожа на детскую вертушку. А Джейд обернулась к Питеру и благодарно склонила голову.

Ему пришлось прятать улыбку – наверное, немножко горделивую.

– Ну просто весной веточки у озёрной вишни очень гибкие.

Сэмюэл направился к раскладному столу – записывать данные. Джейд села у воды и приглашающе кивнула Питеру: садись и ты.

– Как много ты знаешь о деревьях, – сказала она.

Питер откинулся в траву и опёрся на локти.

– Да, деревья – это такое дело, удивительное. Представляешь, они общаются между собой.

– Правда? Как люди?

– Вообще-то лучше.

– Лучше? То есть?..

Питер чуть не сказал: «То есть они могут друг до друга не дотрагиваться», – но вовремя понял, что это может прозвучать как грубость.

– Ну, они общаются не напрямую, дерево с деревом, – это было бы медленно, да и без толку. У них что-то вроде химической телепатии.

Сэмюэл подошёл к ним и сел по другую сторону от Питера.

– Что за химическая телепатия?

– Ну как… Допустим, в саванне жирафы начинают объедать акацию. А эта акация берёт и посылает сообщение под землёй – через нити грибниц, они иногда растягиваются на целую милю, – и тогда все остальные акации в окрестностях выпускают в свои листья специальное горькое вещество, чтобы жирафы их не трогали. Или, если дереву очень-очень плохо, оно сообщает остальным: «Ау, мне нужна помощь!» – и другие деревья отправляют ему сахар или смотря что ему нужно.

– С ума сойти. – Джейд, запрокинув голову, вглядывалась в листвяной полог. – Над нами столько живых существ, они разговаривают друг с другом на каком-то своём языке, а мы их даже не слышим.

– Думаю, люди бы тоже захотели так общаться, если б могли. Скажем, был бы я деревом, мог бы просто подумать: «Ау, мне нужна помощь», – и кто-нибудь в моих окрестностях получит сообщение и пришлёт, что мне нужно.

– А откуда ты знаешь про озёрную вишню? – Сэмюэл кивнул на лежавший у ног Питера сачок. – И про берёзовые мостки? И что камфорное дерево отпугивает насекомых?

– А, это… этому всему я научился у… – Питер запнулся. Когда они с Волой познакомились, он долго обращался к ней на «вы», только недавно привык говорить «ты». Но, если приходилось упоминать её в разговоре, никогда не знал, как правильно её назвать. Кто она ему – опекун? Друг? Не семья, но что-то близкое к тому. Слишком близкое. – У одного человека. У которого я живу.

Джейд чуть наклонила голову.

– Ты живёшь не с родителями?

Питер вдруг ощутил себя в ловушке. Вот сидят двое, справа Сэмюэл, слева – Джейд, и эти двое любят друг друга. В пространстве между ними он не чувствует себя в безопасности.

Он встал. Прислонил сачок к стволу дерева, поправил. Ещё раз поправил. И только потом ответил.

– Мои родители… их нет. А дед… он не может.

Джейд тоже встала.

– Что значит – нет? – спросила она. Голос у неё был тихий и мягкий, как когда она успокаивала черепаху. – Твои родители… они умерли? Питер?

Сэмюэл поднялся с камня.

Питер сунул руки в карманы.

– Мама – когда мне было семь. Отец в октябре. – Он уставился в лес на том берегу, потому что знал, какое выражение сейчас появится на их лицах. Знал и заранее его ненавидел. Каждый раз, отвечая кому-то в новой школе на вопрос о родителях, он видел у людей это выражение лица: ужас пополам с печалью – и оно напоминало ему о том, что случившееся с ним печально и ужасно, а он и так это помнил, напоминать было необязательно. Его рука в кармане крепко сжала складной нож.

– В прошлом октябре, Питер? – спросила Джейд ещё тише. – Всего несколько месяцев назад?

Он кивнул, не глядя на неё.

– Он был на войне. На войне люди гибнут. – Он вытащил сложенный нож из кармана, повертел в руке. – Можно отрезать кусок бечёвки и сплести настоящую сеть. Тут должна быть рыба… чтобы на ужин…

– Ты дрожишь, – сказал Сэмюэл.

Питер посмотрел на нож. Нож дрожал. Или нет, дрожали его пальцы. Его рука. Точнее, всё его тело, ноги тоже, – всё странно вибрировало, будто через него пропустили какой-то новый, опасный ток.

Джейд шагнула ближе.

– Мне кажется, ты говоришь: «Ау, мне нужна помощь».

Питер дёрнулся, вскинул глаза: она над ним прикалывается?

Джейд чуть улыбнулась. Она не прикалывалась. А потом она распахнула руки – будто так можно, будто так и надо.

Время остановилось. Последним человеком, обнимавшим Питера, был отец – год назад, у старой фабрики. Когда Питер отпустил Пакса навсегда и потом вернулся с холма к отцу – попрощаться.