Она свернула на обочину и вынула из сумки мобильный.

– Ну, знаете, девушка, это просто неприлично, – после второго гудка сообщила трубка голосом Голицына. – Я сижу, как гимназистка, сжимаю в потной ладошке билеты на закрытый показ старых итальянских фильмов, а она не перезванивает! Испугался уже, что придется пропустить такое мероприятие.

– А найти другую спутницу – не вариант? – пошутила Лена.

– Не знаю никого, кроме тебя, кто согласился бы высидеть несколько часов в кинозале, где демонстрируют черно-белую киноленту, – захохотал Павел. – Ты где вообще? Начало в семь тридцать.

– Я домой собиралась.

– Дом отменяется. Быстренько разворачивайся и приезжай в выставочный центр, я тебя там ждать буду.

Лена положила телефон на сиденье и вдруг подумала, что в выставочном центре запросто можно наткнуться на Кольцова – он часто арендует там фотостудию для работы.

«Город слишком маленький. И мне придется принять тот факт, что такие встречи неизбежны. Я ведь не могу подчинить свою жизнь расчетам, где, когда и как появляется Никита. Надо же – я совершенно спокойно об этом думаю, а раньше уже руки бы тряслись. Я так хотела быть неотъемлемой частью его жизни, той, без кого он не может дышать, не может обойтись… А он не стремился сделать меня таковой. Ему вообще никто не нужен. Юлька бы сказала, что этой фразой я выдаю свои глубинные желания. Раз меня не принял – то и никого не примет. А это, скорее всего, не так… А вообще – какого, собственно, черта я думаю о Кольцове? Я еду на свидание, человек, с которым встречаюсь, мне приятен, а я вновь и вновь привязываю себя к Никите хотя бы в мыслях».

Припарковав машину на площадке перед выставочным центром, Лена постаралась убить в себе желание оглядываться по сторонам в поисках знакомой чуть сутуловатой фигуры Кольцова, взяла сумку и пошла к крыльцу. Павел уже ждал ее, быстро сбежал по ступенькам и открыл над Лениной головой большой зонт:

– Как ты ходишь в босоножках в такой ливень?

– С утра в окно не посмотрела. В машине вроде ничего, если бы из нее еще и не выходить…

– Подержи-ка, – он протянул Лене зонт и подхватил ее на руки. – Вот так. Не хватало еще простудиться из-за старых итальянских фильмов.

Лена почувствовала, как ей стало жарко, и к щекам прилила краска – ее никто не носил на руках, во всяком случае, она такого не помнила. Павел внес ее под крышу, аккуратно поставил на крыльцо и забрал зонт: – Вот… У нас даже еще есть время на кофе. Жаль, что ты за рулем, тебе бы сейчас коньячку граммов пятьдесят для профилактики.

– О нет! – весело запротестовала Лена. – Я в последнее время к спиртным напиткам с большой осторожностью отношусь.

– Я же не предложил напиться, я в качестве лекарства.

– Нет, Паша, ограничимся кофе.

Они нашли в большом кафе свободный столик, Павел заказал напиток и, откинувшись на спинку стула, спросил:

– Как на работе? Посвободнее стало?

– Надеюсь, что с завтрашнего дня окончательно полегчает. Мама взяла нового секретаря, так что я смогу заниматься только основной работой, а не бегать с кофейными чашками.

– Значит, мы сможем чаще видеться? – обрадовался Голицын, и Лена немного удивилась этому:

– Чаще видеться?

– А ты против?

– Нет, конечно, но…

– И этого мне достаточно, – мягко перебил Павел. – Когда у тебя отпуск намечается?

– Даже не знаю, – вздохнула Лена. – Я в бюро человек новый, меньше всех работаю, так что на отпуск летом претендовать не могу. Может быть, в сентябре – октябре.

– Вполне подойдет. Ничего не планировала?

– Нет.

– И не планируй. Поедем с тобой куда-нибудь на Корфу. Надеюсь, у тебя есть загранпаспорт?

– Есть, – немного растерялась Лена. – Но тебе не кажется, что ты слегка торопишь события?

– Тороплю? Ты шутишь? – изумленно поднял брови Голицын. – На дворе июнь, а мы говорим о сентябре.

– Я не в этом смысле…

– Лена, зачем нагромождать слова? Давай просто жить, а? Проблема людей в том, что они все забалтывают. Придет сентябрь, а там будет видно. Разве плохо провести отпуск на греческом побережье, а? Или тебя не устраивает моя компания?

– Вполне устраивает, – призналась Крошина. – И ты прав – к чему заранее что-то говорить? Все устроится так, как должно быть, да?

– Ты умница, – рассмеялся Павел.

Они выпили кофе и пошли в зал, располагавшийся на втором этаже. Лена, поднимаясь по ступенькам, злилась на себя за то, что внутренне все равно ждет, что в любую секунду из какой-то двери выйдет Никита и, увидев ее в компании Голицына, отпустит какую-нибудь едкую колкость, от которой у Лены непременно останется осадок.

«Почему я позволяю мыслям о нем управлять моей жизнью? Мы расстались, ничего не изменить, я не смогу вернуться к нему снова. Да и он никогда меня не позовет. Тогда почему я все время о нем думаю? Даже когда иду рядом с Павлом? Потому, что Павел слишком отличается от Никиты? И я просто не знаю, как быть с таким мужчиной?»

– Ты какая-то молчаливая, – заметил Павел, останавливаясь перед входом в зрительный зал. – Устала?

– Нет-нет, – тряхнув головой, поспешно отозвалась она. – Наоборот, я очень рада тому, что ты пригласил меня сюда. Сто лет в кино не была. Кстати, а ведь в последний раз я ходила в кино с тобой, и было это очень давно.

– Да? – оживился Голицын. – Это когда мы случайно столкнулись в торговом центре, и я тебя пригласил скоротать вечер? – Тут лицо его немного помрачнело. – Повод для знакомства, конечно, был не из веселых…

– Ты все еще думаешь о ней?

– О Жанне? Думаю, конечно, но уже гораздо реже. В конце концов мы семь лет вместе были, это не может забыться так быстро.

«И у него тоже есть свой скелет в шкафу, свой призрак, возникающий всегда некстати», – подумала Лена. Знакомство с Голицыным состоялось в тот момент, когда она расследовала дело об убийстве Жанны Стрелковой, а Павел являлся женихом убитой. То злополучное дело во многом перевернуло Ленину жизнь и до сих пор иногда напоминало о себе.

– Ладно, с какой стати мы тут печальным воспоминаниям предаемся, людям вход загораживаем, – сказал Павел, беря Лену за руку и отводя в сторону. – Давай условимся больше о прошлом не говорить, хорошо? Те, кто мертв, никогда не оживут, те, кто ушел, никогда не вернутся, и есть только настоящее и будущее. Вот в этом ключе и будем обсуждать наши отношения.

– Мне иной раз от твоих образных речей плохо становится, – улыбнулась Лена.

– Да? А ты говори мне об этом. Я порой вообще себя не контролирую, говорю так, как пишу. Издержки профессии, – развел руками Голицын. – Думаю, нам пора в зал, а то лишимся шедевра.

– Будет обидно, – улыбнулась Лена.