В пасмурную погоду меньше всего хочется выбираться из постели, а тем более – куда-то ехать. Натянув плед до подбородка, Лена смотрела в потолок и отсчитывала минуты, оставшиеся до звонка будильника. Проснувшись довольно рано, она бросила взгляд в окно, поняла, что там снова дождь и похолодание, и мысленно застонала от необходимости покидать теплую постель. Сегодня предстояло ехать в суд, и дело было из тех, что Лена не особенно любила – раздел имущества, и погода плохая, и не выспалась, вчера вернувшись с кинопоказа довольно поздно… Словом, все складывалось не в пользу Крошиной.

«Как жаль, что нельзя взять больничный и отлежаться, – жалела себя Лена, изучая потолок. – Ну, почему я должна делать то, к чему душа не лежит? Нелюбимая работа – это как не твой мужчина. Что ж это меня стало так кидать в разные стороны? Раньше никогда не задумывалась о том, люблю ли свою работу – делала, и все. Но, видимо, именно следствие и было тем, что «мое». А адвокатура – нет. И резкий шаг, на который я решилась, сменив одно на другое, был, видимо, шагом в никуда. Ошибкой».

Будильник прервал ее раздумья. Лена кое-как вытащила руку из-под пледа, стукнула ладонью по орущему прямоугольнику – она не ставила будильник в телефоне, предпочитала по старинке механические часики у кровати, – и снова закуталась, как в кокон.

«Не хочу. Ну, не хочу я… Даже заставить себя в душ пойти не могу – ну, когда такое было?»

Но пришлось все-таки встать, быстро пробежать в ванную и там обнаружить, что отключили горячую воду. Лена даже застонала от бессилия – чтобы принять душ, придется несколько раз вскипятить чайник, а это тоже занимает время.

– Ну, почему все люди могут подготовиться к таким коммунальным катаклизмам, а я нет? – бормотала она, наполняя чайник водой. – Ну, ведь очевидно же, что на доске у подъезда висит объявление с датами отключения, и только я его не прочитала! Голову вымыть точно не успею, придется воспользоваться старым студенческим способом – челку помыть, а остальное убрать в пучок, ничего не поделаешь.

Пока грелась вода, она успела просмотреть бумаги и еще раз в уме прикинуть аргументы, которыми придется воспользоваться. «Надо будет после заседания Андрею позвонить, может, появились какие-то новости об Ирине».

Мысль о пропавшей секретарше так и не отпускала Лену. Она даже по дороге в суд думала о том, куда и каким образом могла исчезнуть женщина с тяжелобольной матерью. Вряд ли она добровольно согласилась на переезд – хотя и такой вариант не стоило сбрасывать со счетов. Покупатель квартиры, если он, конечно, был, мог предложить сумму, на которую реально было купить, допустим, комнату где-то в пригороде, а остаток денег пустить на лекарства для матери. Но Лена понимала, что квартира Ирины таких денег не стоила. Оставался старый многократно использованный разными мошенниками метод – просто вывезти двух беспомощных и беззащитных женщин куда-то за город и… Но этот вариант Лена рассматривала все-таки как самый крайний. «Всегда надо надеяться на какое-то чудо, на случайность, – рассуждала она, стоя в плотном потоке машин. – Ведь могло быть иначе, могло. Хотя почему Ирина не дала о себе знать, почему не позвонила моей матери и не сказала, что уходит? Для такого педантичного человека это крайне странно. Может, мне попробовать ее видеоролики пересмотреть? Вдруг там что-то было? Вряд ли, конечно, но вдруг? Надо об этом Андрею сказать».

Наверное, именно эти мысли помешали Лене сосредоточиться на процессе, который она в итоге проиграла. Их требования удовлетворили только частично, и клиентка, разозленная таким исходом, тут же позвонила Наталье Ивановне и сообщила о некомпетентности адвоката. Лена понимала, что ее личной вины в проигрыше не было, клиентка хотела много больше, чем ей полагалось, но слегка увеличить долю Лена все-таки могла, если бы собралась и была более напористой. Но факт остался фактом – требования истицы суд признал необоснованно завышенными.

В бюро ее совершенно точно ожидал разнос – мать надеялась, что это дело Лена выиграет. Представив себе этот разговор, Крошина внутренне съежилась и, бросив взгляд на часы, решила заехать в кафе, чтобы оттянуть неприятный момент. Наталья Ивановна в роли начальницы оказалась совершенно иным человеком, нежели была в домашней обстановке, хотя и там не отличалась излишней мягкостью. Но ее ледяной тон, безапелляционно брошенные фразы, едкие замечания – все это в какой-то момент стало для Лены невыносимым.

«Не сегодня, – решила она, поворачивая с оживленной трассы в переулок. – Посижу сейчас в кафе, подумаю, что говорить, потом позвоню и скажусь больной. Дел все равно сегодня больше нет, а выслушивать разбор моих ошибок лучше с утра. Самое смешное, что, даже выиграв, я бы все равно оказалась в чем-то виноватой. И дело не во мне, не в том, что я ее дочь. Она так себя ведет со всеми. Что удивительно – никто из сотрудников ни разу не заговорил об уходе, вот как так?»

Облюбовав небольшое кафе с веселым названием «Жареное солнышко», Лена припарковала машину и вошла внутрь. Это оказалась блинная – пахло жареными блинчиками, а в меню обнаружилось такое количество добавок к ним, что Лена сперва даже растерялась.

– Попробуйте наши фирменные, с жульеном из курицы, – предложила официантка. – И сладкие, с брусничным вареньем.

– Да, пожалуй, – кивнула Крошина.

Заказав еще кофе и морс, она выложила на стол телефон, чтобы не пропустить звонки, и приготовилась ждать заказ. Через дорогу от кафе располагалась музыкальная школа, Лена рассеянно рассматривала старое здание с арочными окнами на третьем этаже. Судя по всему, там еще продолжались занятия – на крыльце она увидела трех девочек с нотными папками и мальчика с футляром, в каких носят скрипку. Мальчик почему-то привлек ее внимание, и она проследила глазами, в какую сторону он идет, спустившись с крыльца. Его встречала женщина в ярко-синем брючном костюме. Нагнувшись, она поцеловала мальчика в щеку и, когда повернулась, Лена узнала свою одноклассницу Арину Кононову. В памяти сразу всплыл разговор с Андреем, и Лена подумала, что для безутешной вдовы Арина выглядит неприлично цветущей, но тут же устыдилась собственных мыслей.

«Может, она ради сына старается держать лицо, не хочет мальчику психику калечить еще сильнее».

Тем временем Арина с сыном перешли дорогу и направились прямиком к кафе. Лена почему-то запаниковала – неужели сейчас придется здороваться? Она не придумала, как себя вести, давать ли Арине понять, что она в курсе ее проблем, занять ли нейтральную позицию, прикинуться ли удивленной. Но, к счастью, хоть мальчик выбрал стол за спиной у Лены, Арина ее то ли не узнала, то ли не заметила – было довольно многолюдно, и Крошина в сером строгом костюме не особо привлекала внимание к своей персоне. Мальчик сел за Лениной спиной, аккуратно отодвинув стул и не задев ее.

«Ну вот, – расстроилась Крошина. – Теперь я волей-неволей услышу все, о чем они будут говорить».

Она постаралась сосредоточиться на блинах, которые оказались действительно очень вкусными, но у Арининого сына был громкий голос, а потому их разговор был слышен отлично.

– Когда уже мы поедем на море? – спрашивал мальчик.