– О Мейсоне и Паркере мы, кажется, уже поговорили. Мейсон исчез и прихватил Паркера с собой. Я правильно понял?

– Ага. И больше не спрашивай меня о них, потому что я ничего не знаю. Иногда Паркера видят в городе. Обычно сразу после этого обнаруживают какого-нибудь любознательного мага со сломанной шеей.

Мысль о том, что где-то бродит злобный пес Паркер на пару с косящим под Дарта Вейдера Мейсоном, чья башка набита Адскими заклинаниями, совсем не вдохновляет. К тому же эти двое могут отсиживаться где угодно – от Глендейла до Бутана.

– Ты уже посещал наш старый дом? Прелестно, не правда ли?

– Что с ним случилось?

– Не знаю. Может, Мейсон его забрал. Нашел внутри что-нибудь полезное?

– Внутри чего? Дома больше нет. Что там можно найти?

– Ах ты, хитрый сукин сын. Подвал-то никуда не делся. Ты же по-любому туда лазил. – Касабян смотрит на меня подозрительным взглядом. – Ты что, вправду подъехал и тут же свалил? Крутой парень, ничего не скажешь…

Красота. Теперь я должен зарыться, как лесной сурок, в подвал Мейсона – именно туда, где он провел обряд, переместивший меня в Нижний Мир. Ничего плохого этот план, кажется, не сулит…

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но Касабян кричит мне:

– Эй, сволочь! Я выложил тебе информацию. Дай хотя бы покурить.

– У меня кончились, поэтому страдать сегодня будем оба. Завтра притащу чего-нибудь.

Я выхожу из кладовой и перед тем, как закрыть дверь, говорю:

– Кстати, чуть не забыл. Я случайно припарковал твою машину в двухчасовой зоне и испугался, что ты получишь большой штраф. Поэтому решил избавиться от нее насовсем.

– Ты… что?

– Сладких снов!

Я СИЖУ на краю кровати и мечтаю о сигарете, но не могу заставить себя подняться и пойти искать магазин, который еще работает. От пуль, застрявших в груди, довольно больно – словно в меня стреляли совсем недавно. Думаю, какая-то из них царапает ребро. Я встаю и начинаю обыскивать комнату, открывая шкафы и роясь в куче пустых коробок из-под DVD. Наконец на дне коробки, заполненной порнухой с обдолбанными девками (даже думать не хочу, откуда он это взял), я обнаруживаю дешевую безымянную водку в пластиковой бутылке с завинчивающейся крышкой. В старших классах мы называли такое пойло «Адским дождем» в честь старого фильма ужасов. Теперь это кажется забавным, учитывая дальнейшие обстоятельства моей жизни. Я отвинчиваю крышку и делаю глоток. Водка обжигает пищевод. На вкус она как смесь «незамерзайки» с аккумуляторной кислотой.

Трудно в это поверить, но какая-то крошечная смешная частичка меня испытывает сострадание даже к такой свинье, как Касабян. Сначала провести полжизни, пресмыкаясь перед более умными и талантливыми магами, а потом оказаться выкинутым ими на улицу, как использованная малолетка, – такое действительно может ранить душу. Это как окончательное подтверждение самого худшего страха – о том, что ты действительно тот неудачник, которым всегда боялся стать.

Я же, с точки зрения Касабяна, был самым настоящим х…йлом – тут он не преувеличил. Пока он боролся в поте лица с какой-нибудь детской левитацией, а Мейсон навязчиво демонстрировал всем освоенное им заклинание одушевления или огненный взрыв, я торил свой путь в магии с такой же оскорбительной легкостью, с какой добивался всего остального.

Магия всегда давалась мне легко. На свой пятый день рождения я поднял нашего кота под потолок и сбросил на Тиффани Браун – рыжую девчонку, в которую был тогда влюблен. Тиффани шутки не поняла, и на этом мой первый роман закончился.

В двенадцать лет на уроке изобразительных искусств учитель дал нам задание слепить животных из глины. Я быстро выжал из мягкой массы нескольких маленьких жирных птичек, заставил их облететь комнату и вылететь в окно. После этого меня отстранили от занятий на неделю, хотя никто не мог толком объяснить за что.

Тогда я даже не понимал, что занимаюсь магией. Я просто умел делать всякие забавные штуки и смешить ими одноклассников.

Родители никогда не говорили об этом, но они знали, на что я способен. Заболев, я становился опасен. Я бил окна одним взглядом. Если меня лихорадило, то подо мной загоралась простыня. Я узнал, что у моих способностей есть название, когда отец подарил мне старую, обтянутую кожей книгу, озаглавленную «Краткая история и обзор магических искусств». Прочитав ее, я сразу понял, кто я такой. Не чародей и не волшебник – это все диснеевские штучки. Я – маг. Несколько лет спустя я узнал, что есть другие маги, и некоторые из них пригласили меня в свой тесный Круг. А потом попытались убить.

Я сижу на кровати Касабяна, пью его мерзкую водку и представляю себе Джейн-Энн, Черри, Паркера и Мейсона сидящими высоко над городом в одном из тех домов, что нависают над склоном холма на тонких паучьих лапах, дерзко бросая вызов землетрясениям. Каждый из них уверен, что выживет. Даже без магии выживет, потому что в этом и заключается их величайший талант. И скоро они окажутся на другом холме и будут смотреть на нас оттуда, как на неудачников. Они сильны, а мы слабы. Потому что мы никогда не решимся на то, что делали они, когда лезли на вершину.

И конечно же, они правы. Мы не будем ползать по дерьму, костям и трупам. В их понимании мы действительно слабые, как бы нам ни хотелось представить себя такими же хладнокровными, твердыми и решительными, как они.

С другой стороны, было бы забавно однажды ночью забраться на холм и привязать динамит к паучьим лапам, на которых стоят их дома. Мы бы скакали по крышам, как дети, скатывающиеся на санках с горы, а их яркие, конфетного цвета особняки рушились бы в море.

После разговора с Касабяном и от пуль в груди заснуть сегодня будет непросто. Водка Касабяна довольно ядовита, но она хотя бы приглушит шум в моей голове.

Отчалив наконец в алкогольную страну грез, я снова попадаю в Ад и лежу на грязном полу арены. Живот мой разрезан, и я пытаюсь удержать руками внутренности. Поверженный зверь, с которым я сражался, – похожее на быка серебристое животное с дюжиной острых, как бритва, рогов – лежит немного поодаль. Они всегда заставляли меня драться со странными животными. Долгое время я не подозревал, что это очередное Адское оскорбление. Они сделали из меня Бестиария. Это древнеримский термин, означающий веселый способ применения самых убогих, тупых и косоглазых бойцов. Бестиарии были слишком слабы, чтобы сражаться с людьми, поэтому их заставляли драться с животными. Зачем ставить толкового гладиатора против балбеса, который скорее воткнет меч себе в ногу, чем сумеет заколоть противника? Кроме того, всегда весело наблюдать, как медведи едят дураков. Правда, до поры.

Пара демонов – рабов арены – закатывают меня на носилки и уносят за кулисы. В бойцовской казарме меня встречает старый иссохший демон – тренер гладиаторов. Он подходит ко мне шаркающей походкой и вкладывает в руку бутылку с Царской водкой. Это скорая медицинская помощь в Аду. Госпиталь в бутылке. Немного позже тот же самый демон приходит с иголкой и ниткой из шерсти оборотня и заштопывает мне тело.