Замелькали столбы и дома, светофоры на пути уже мигали желтым. Все говорило о том, что ты, идиот проклятый, что жмешь по набережной 120 км/ч должен находиться в любом другом месте. Любом! Но Лекс упрямо топил педаль в пол, обгоняя припозднившихся собратьев. И только когда в поле видимости начала вырастать стеклянная громада здания Монблан, он ощутил, как сжалось сердце. Он же увидит ее… прямо сейчас!

Полторы минуты.

Он свернул на Финляндский проспект и остановился у пешеходного. Гуднул и запустил обратный дозвон, когда увидел, как из вращающихся стеклянных дверей выбежал узкий, стройный силуэт в распахнутом плаще. Сердце Вольского задрожало, время остановилось. Он смотрел, как она приближается, подсвеченная из-за спины сияющим вестибюлем бизнес-центра. Черная фигура с тонкой талией и стройными ножками на каблуках, бежала, будто не касаясь земли, словно крыльями окутанная развивающимися полами плаща.

Снова, как и тогда, вокруг нее разливалось сияние, а он цепенел, узнавая походку, профиль, мягкую волну волос, перекинутых на одно плечо и поворот головы. Она промелькнула в пятне света под фонарем. Лекс вздрогнул и до боли впился пальцами в руль, на мгновение увидев лицо бесконечно любимой женщины впервые за десять лет.

Альбина перебежала дорогу, и он опомнился, лишь когда потерял ее из поля зрения за бампером. Алекс перегнулся через соседнее сиденье и распахнул дверь. Через секунду в салон впорхнула она, а вместе с ней легкий цитрусовый запах и звуки дыхания, шуршания одежды и ощущение, будто он сидит в тридцати сантиметрах от ядерного реактора и жить ему осталось несколько секунд.

Она села, потянула изящной ручкой ремень от плеча, а Лекс, стараясь не залипнуть и не выдать свои чувства, погладил взглядом ее профиль. Высокий, чистый лоб, изгиб ресниц, аккуратный ровный нос, тронутые улыбкой уголки мягких притягательных губ и светлые глянцевые волосы, заправленные за ухо. Он помнил эти волосы наощупь, мягкие, тонкие, гибкие, как будто детские, они как вода всегда струились между его пальцами и ладони вспомнили это ощущение. Кожу щекотнуло флешбэком. В мочке уха сверкнула блестящая круглая капля прозрачных сережек.

На ней был легкий бежевый плащ с остроугольным распахнутым воротником, открывающим изящную шею с нежной ямочкой между ключицами на дне которой поблескивал прозрачный драгоценный камень на тонкой серебряной цепочке. Нырнуть взглядом в просвет белой офисной блузки глубже в декольте не позволяла одежда и состояние, которое утягивало в эйфорические приливы, которых лучше было не допускать, чтобы немедленно себя не выдать. Сразу под грудью ребра стягивала высокая плотная юбка-карандаш, которая словно футляр для скрипки захлопывала ее фигуру в корсет и прорисовывала все плавные изгибы ее тонкого тела и заканчивалась чуть ниже колена.

Альбина скрестила тонкие запястья, сложила узкие ладони, с длинными пальцами, на одном из которых тускло блеснуло простое золотое обручальное кольцо. Алекс споткнулся об него и будто обжегся, отвел глаза, а она повернулась к нему, мягко улыбаясь губами, глазами… жемчужно-серыми, бездонными с искорками любопытства и приязни, как будто не было этих лет и не выглядит она роскошной женщиной, а не угловатой старшеклассницей. Как будто они расстались друзьями и нет никаких поводов сомневаться, стоит ли радоваться встрече. И как будто не понимает, какое производит впечатление и не видит, как у него все внутри трясется от восторга и волнения. А еще от какого-то странного, трудно объяснимого чувства, в котором смешались тоска и облегчение.

– Ну здравствуй, Леш, – сказала она и его тело отозвалось волной мурашек.

– Здравствуй, Аль, – вытолкнул он слова сквозь пересохшее горло.

– Давай скорей! – она подняла брови и закусила губу с извиняющимся видом.

Лекс опомнился. Надо было переключиться, и он радостно нырнул в этот предлог, как в убежище, будто отгораживаясь от источника своего бешеного волнения и нажал на газ.

– Где ты живешь? – он отвел глаза и стало полегче.

– На Савушкина…

Он снова медленно перевел взгляд на нее, этой красноречивой паузой давая понять, что миссия невыполнима. До перекрытия дорог и развода мостов оставалось 3 минуты.

– Не успеем. – Коротко резюмировал он и дал по газам, разворачиваясь через двойную сплошную.

Альбина притихла, а Лекс лихорадочно соображал, разгоняясь вдоль сквера, откуда на них пялился памятник Боткину и очень не одобрял! К себе не успеет тоже, они живут в десяти минутах друг от друга. Семен вообще на Просвещения – 20 минут без светофоров. Выход один – тащить ее обратно в бункер. Он представил радость Евгении от новой встречи. Представил, как заведет эту испуганную лань в стены нелегального заведения, тем самым подводя ее под статью. Прикинул, что она о нем подумает, распознав завсегдатая, и едва не застонал. Но условия задачи двух вариантов решения не предполагали.

Машина мчалась мимо Выборгского сада, мимо собора и резко повернула налево, на Гренадерскую. На часах мигало 21:58, на дороге кроме них никого не было.

У моста уже собиралась спец техника. Лекс обогнал автозаки с мигающими габаритами, которые разворачивались, чтобы перекрыть дорогу и с замиранием сердца влетел на мост. С обратной стороны барьер тоже не успели сомкнуть, и он вписался в узкий просвет между щитами.

Выскочил на перекресток. С одной стороны уже сдвинули барьеры, он свернул на набережную, потом еще раз мимо ботанического. Навстречу по улице двигалась колонна автозаков. Алекс сбросил скорость и нырнул в ближайшую арку. Машина остановилась, и заглушила мотор. Оба, молча, не сговариваясь, обернулись и посмотрели в заднее стекло, мимо которого неспешно прогрохотали четыре тяжелых автобуса.

– Сейчас я найду парковку, и мы попробуем добраться до одного места. Оно не очень легальное, вернее очень нелегальное, но выбора нет, – шепотом сказал он.

– Хорошо, – тихо отозвалась она и его снова обдало волной тепла.

Медленно-медленно он тронулся с места. С выключенными фарами они вкатились в чужой двор. Почти все окна в колодце горели мягким желтым светом и Лекса ударило дежавю. Школьный двор, льющееся из классных окон сияние и маленькая девчонка, обнимающая его тонкими ручками… И как же захотелось обратно! Все переиграть, прожить жизнь заново, и кое-что сделать иначе.

Тихо шурша шинами, они крались вдоль плотного ряда бамперов в поисках окошка, чтобы всунуть машину. Разумеется, в час, когда без преувеличения, дома абсолютно все, на стоянке не было места даже велосипед припарковать.

– Черт с ним, – сдался Алекс и запер сразу три машины, уткнувшись носом в палисадник. – Это же шерик, кому надо, сами откроют и отгонят утром. Пошли.

Он выбрался из машины и чуть не бегом обогнул ее спереди, чтобы успеть изобразить джентльмена. Но торопился зря. Альбина отстегнулась и смирно сидела, дожидаясь его. Их взгляды встретились сквозь стекло. Она спокойно, с интересом смотрела на него снизу вверх своими инопланетными глазами и у Вольского едва ноги не подкосились. Он распахнул дверцу и будто во сне протянул ей руку. Тонкая кисть с длинными изящными пальцами легла в его горячую ладонь, и он закрыл глаза, пропуская сквозь кожу по всему телу электричество этого прикосновения.