В дубовую дверь постучали.

– Войдите, – отозвался он, не отрываясь от работы.

В открывшуюся дверь просунулась голова шикарной блондинки – его первой помощницы. Он оторвал взгляд от блокнота и удостоил ее улыбкой. Девушка залилась румянцем и почувствовала, как подкосились колени. Роулинз знал, какой эффект производит на женщин, причем не только из ближнего окружения, и умел обращать это влияние себе на пользу.

– Сьюзен, какое приятное вторжение, – сказал он, отложив ручку в сторону.

На самом деле «вторжение» помощницы было каким угодно, только не приятным. Глубоко в его голубых глазах читалось, как ему хотелось подойти, зажать ей голову между дверью и дубовым косяком и раздавить.

– Сэр, у вас звонок на второй линии. Вице-президент Дарби.

– Как ты сегодня, Сьюзен? – спросил он, сложив широкие ладони на затылке и откинувшись на спинку кресла, похожего на трон.

Всем видом Роулинз показывал, будто его совершенно не заботит, что на проводе ждет вице-президент Соединенных Штатов. Он улыбался, и Сьюзен ответила улыбкой во весь рот.

– Я… у меня все хорошо, преподобный. Все хорошо.

– И выглядишь замечательно… – Взгляд Роулинза скользнул по красному платью, задержался на груди, потом вернулся к ее зеленым глазам. – Прости, дела не ждут.

Он еще раз улыбнулся помощнице, поднял позолоченную трубку и нажал нужную кнопку на интеркоме – возможно, чересчур сильно. Роулинз терпеть не мог, когда его отрывают от работы.

– Ну что, Гарри, как у тебя?

– Президент отменил запрет на распространение информации.

– Да? А я говорил, что все не так просто. Верно, господин вице-президент?

– Да, преподобный, говорили. Однако ваша хваленая интуиция все равно не помешает общественности узнать об операции «Колумб».

Роулинз резко выпрямился в кресле. Закрыв глаза, он постарался взять себя в руки. Очень скоро минутная вспышка гнева была подавлена.

– В очередной раз прошу впредь не упоминать это название по телефону, даже если у нас защищенный канал.

– Я… ну да, извините, преподобный. Просто злость берет. Мало нам одной головной боли, так теперь еще и этот «План Блау», о котором ровным счетом ничего не известно…

– Понимаю, Гарри, у тебя очень нервная работа. Я бы в жизни не стал марать себя политикой. Тем не менее нам известно, что «План Блау» курирует некое подразделение, которому обычные дела не поручают. Впрочем, не будем опережать события. Что намерены предпринять в НАСА и ЛРД?

– На данный момент они прекратили выполнение основной задачи и занимаются перепрограммированием луноходов. Еще один направят внутрь кратера, а оставшиеся два будут использовать в качестве передатчиков.

– Ладно, будем исходить из того, что эта маленькая находка напрямую связана с «Колумбом». Я никогда не верил в совпадения. Президент знал, что там что-то есть, да еще и умело замел следы, урезав бюджет НАСА… Скрытный ублюдок! – Снова начал закипать гнев, хотя в голосе Роулинза это никак не проявилось. – Хочу поблагодарить за оперативность, с какой ты проинформировал меня о находке на Луне. Конечно же, ты получишь достойную награду – и, возможно, гораздо более ценную, чем деньги. Вот только истекут ближайшие четыре года.

– Было бы здорово, если б президент засунул голову обратно в песок и дал мне заниматься тем, что сам же мне и поручил.

– У меня только один вопрос: что с прессой?

– Вот это как раз проблема. Президент принял решение сообщать во всеуслышание обо всем, что там найдут. Похоже, он рассчитывал на большое открытие, чтобы оправдать прибавку к космическому бюджету. Очень умно. Но как ему удалось узнать, что в кратере что-то есть?

– Сейчас наша основная головная боль – пресса. Как он узнал о находке, будем разбираться позже.

Роулинз задумался, покручиваясь в кресле, и увидел за громадным стеклянным окном свою дочь. Восемнадцатилетняя девушка тоже увидела его и помахала рукой. Расплывшись в сияющей улыбке, он помахал в ответ.

– Вот бы нам избавиться от президента…

– Пускай этот канал защищен, но я не слышал, что вы только что сказали, – поспешно произнес вице-президент.

– Все ты прекрасно слышал. Повторю еще раз, весомее и конкретнее: этот человек – как шило в одном месте, и его нужно убрать. Замысел божий не потерпит еще четырех лет отсрочки.

– Сэм, мы знакомы еще с семинарии. Вы знаете, что я люблю и свою страну, и господа, причем, прошу обратить внимание, именно в таком порядке.

– А теперь послушайте меня, господин вице-президент. Семьдесят лет нам удавалось держать операцию «Колумб» в тайне, и я не позволю обывателям начинать досужие толки. Не позволю, слышишь? Не позволю!

– Дайте мне время. Я смогу убедить президента. Черт, это даже грозит национальной безопасности! Дайте мне время, и я разведаю, что такое операция «План Блау» и кто ею заправляет.

– Время – это роскошь, которой мы не располагаем.

Роулинз поднялся и посмотрел на дочь, раскладывавшую полотенце у бассейна, а потом заметил, что на нее смотрит один из охранников. Нахмурившись, преподобный отвернулся к столу, но садиться не стал.

– Я хочу, чтобы лунное открытие замяли. Помнишь, я рассказывал тебе о находках, сделанных в ходе операции «Колумб» в Эквадоре? Мы тогда действительно вместе учились в семинарии. Никогда не забуду, как ты воровал учебники из библиотеки, а потом их туда же продавал. Именно тогда мы дали клятву, что не позволим миру поддаться искушению, таящемуся в знаниях, которые «Колумб» принес бы человечеству.

Глядя, как охранник совершенно бесстыдно пялится на его прекрасную дочь, Роулинз сдвинул брови.

– Теперь я хочу, чтобы ты думал на шаг вперед. Что, если наша страна или любая другая мировая держава решит вернуться на Луну и обнаружит там то же, что и «Колумб»? Что ты будешь делать тогда?

– Вы спрашиваете, собираются ли США или кто-то еще отправить пилотируемую миссию на Луну?

– Именно, кретин. Знай, я этого не допущу. Я не пожалею и пятидесяти миллиардов долларов, но пресеку любую такую попытку. А теперь скажи мне, в состоянии ли мы вернуться на Луну в ближайшее время? И если не мы, то кто?

– Нет, конечно же, нет. В НАСА не планировали повторных миссий. А другие страны… Нет, невозможно.

– Ненавижу слово «невозможно». Оно от лукавого. Знаешь, почему я властвую, друг мой? Потому что не слушал тех, кто говорил мне, что мои цели невозможны. Нет ничего невозможного. Итак… – Роулинз пытался испепелить взглядом охранника, который даже не подозревал, кто смотрит на него. – Что ты готов сделать, если произойдет невозможное?

– Я… я не знаю.

– Гарри, ты разочаровываешь меня. Мне казалось, что ты готов заниматься работой, к которой я тебя готовлю. Возможно, я ошибся.