– Вполне возможно. – Господин из бывших важно кивнул, соображая в уме, как бы ему уговорить Сидорчука оплатить роскошный ужин в лучшей забегаловке Веснянска.

Он резонно полагал, что вряд ли это получится, а тех денег, что лежали в его собственном бумажнике, было в обрез. Но шестое чувство подсказывало Ганичкину, что короткое знакомство со словоохотливым официантом может принести немалую пользу. В любом случае стоило рисковать.

– Обязательно приду, – подумав, добавил он. – Нигде не узнаешь истинную душу города лучше, чем в общественном месте, не правда ли? Вы уж постарайтесь к моему приходу… Запамятовал, как ваше имя, любезный.

– Павел Петрович Ряжский, – с полупоклоном сообщил официант. – Меня тут всякая собака знает. А насчет души города – это истинная правда. Если кто имеет коммерческие поползновения, то лучшего места не найти. Очень может быть, что и вы полезное знакомство завяжете.

– Это было бы прекрасно, – сказал Ганичкин и потянулся за рюмкой.

Официант опять склонился в полупоклоне, перекинул через локоть салфетку и сказал:

– Так я пойду-с. Приятного аппетита-с!

Он ретировался, ловко огибая столики, а Ганичкин с самым серьезным видом осушил рюмку водки и закусил селедочкой. На душе у него потеплело, даже потемневшие краски на картине местного художника как будто стали чуть ярче. Он подумал, не заказать ли сейчас и в самом деле завтрак, но тут же задушил в себе эти легкомысленные мечты. Их отправили возвращать республике миллионы, но расходы при этом предусматривались копеечные.

«В старые времена к делам относились серьезнее, – подумал Ганичкин. – Представительские расходы, накладные… По мелочам не разменивались. Увидели бы меня нынче старые сослуживцы – обхохотались бы. Ротмистр Ганичкин в роли арапа! Хотя где они – коллеги? Кормят, небось, червей в разных частях русской землицы. А я, Ганичкин, жив и здоров покуда. Даст бог, еще поживу, хотя и в стесненных, правду сказать, обстоятельствах. А все-таки денег у Сидорчука надо попросить. Он солдафон, конечно, но зачатки разума у него имеются. Если мой непосредственный начальник уяснит, что поиски пропавших бриллиантов – это не фунт изюма, то мы с ним столкуемся».

Тут Ганичкин увидел, что к его столику опять спешит официант Павел Петрович. До этого он на бегу перекинулся несколькими фразами с Чайкой, покидающим ресторан, и вот счел теперь нужным вернуться.

Бывший сыщик с удовлетворением подумал, что от наживки, заброшенной им в это болото, пошли довольно приличные круги, и этот очевидный факт позволяет надеяться на скорую поклевку. В глубине души он очень надеялся на то, что ни сундучок с бриллиантами, ни его хранитель Постнов не исчезли бесследно. Какие-то намеки на их существование непременно должны обнаружиться в Веснянске. Конечно, в пожаре Гражданской войны и не такое исчезало. Целая империя ушла безвозвратно в небытие. Судьба – дама капризная. Она всегда была способна выкидывать такие номера, которым позавидовал бы величайший мастер сюрпризов Гарри Гудини.

А тот умел поражать. Ганичкин хорошо помнил, в какую панику вверг этот заезжий маг начальство Петропавловской крепости, когда развлек публику номером, названным «Побег из камеры смертников». Ему действительно удалось тогда просочиться сквозь холодные каменные стены и стальные решетки, и никто не мог понять, как это у него получилось. Охрана хваталась за головы, хотя Ганичкин считал, что поводов беспокоиться нет совершенно. Вот если бы пример этого чудодея подхватили настоящие преступники…

Впрочем, многие из них вышли потом на свободу совершенно естественным путем и натворили в стране такого, что все до сих пор чесались. Господин из бывших подозревал, что этот зуд не пройдет еще очень долго.

Но поскольку с некоторых пор Ганичкин абсолютно перестал интересоваться политикой, он не стал вдаваться в размышления на эту тему. Мозг его снова переключился на конкретную проблему, ради которой он сюда и приехал. Что-то здесь непременно должно было остаться. Опытный человек чувствовал это, как говорят мастеровые, нутром. Нужно было только немного терпения и хитрости, чтобы обнаружить следы, пока скрытые, присыпанные пылью времени.

Будучи прежде профессионалом политического сыска, Ганичкин теперь не вдавался в классовую подоплеку случившегося. Это Сидорчук мог клеймить бывшего соратника безобразным словечком «контра» и искать в его поступках происки мировой буржуазии. Ганичкин не предполагал вмешивать в это дело врагов социалистической революции. Люди устроены примерно одинаково, значит, в схожих обстоятельствах совершают одни и те же поступки. К такому выводу его подталкивал жизненный опыт. На этом основывался метод сыска, шлифовавшийся десятилетиями.

Ясное дело, среди революционеров встречались необыкновенные экземпляры, которые, конечно, не спали на гвоздях, но все-таки были способны на почти библейский аскетизм. Ганичкин был уверен, что таких людей мало и пуля находит их первыми. Нет, господин из бывших вовсе не собирался иметь дело со святыми. Все должно быть обыкновенно, как и всегда – бриллианты, искушение, продавец, покупатель… Следы должны остаться.

Время было нелегкое. Чтобы смыться, Постнову требовались средства. Он должен был расстаться с частью сокровищ, найти покупателя. Может, кто-то сам разыскал его и перерезал ему горло. Или женщина. Должны найтись следы и свидетели, именно здесь, в Веснянске. Только бы ему не мешали, не подталкивали бы каждую минуту под локоть.

Мысли эти промелькнули в голове у Ганичкина быстро. Павлу Петровичу только и хватило времени, чтобы добраться до своего клиента. Официант встал в почтительной позе возле столика и устремил на Ганичкина преданный взгляд.

Потом он сказал, многозначительно понизив голос:

– Пардон-с за то, что отвлекаю ваше драгоценное внимание, но имею кое-что сообщить вашему благородию. Есть одна квартирка, просто мечта. Хозяйка – милая старушка. В палисаднике сирень. Чистота, тишина, абсолютная приватность. Не квартирка, а бланманже. Если пожелаете, могу прямо сейчас дать адрес.

– Гм, приятная неожиданность! – поднял брови Ганичкин. – И что, в самом деле хорошая квартирка?

– Великолепная! – оживился официант. – Всего в двух шагах от культурных центров. Тут вам ресторан под боком, исполком, базар и парикмахерская. Вот еще изба-читальня открылась на прошлой неделе.

– Ну, она-то нам пока без надобности, – заметил Ганичкин. – Но вообще хотелось бы посмотреть. Много дерет старушка-то?

– Да столкуетесь, – туманно пообещал официант. – Бескорыстная женщина. Набожная. Сирень во дворе знатная.

– Говорите же адрес! – решился Ганичкин.

– Улица Девятьсот пятого года, по-старому Кожевенная, – сказал Павел Петрович. – Шестнадцатый номер дома. Спросить Клавдию Феофановну. Скажете, что Павел Петрович рекомендацию дал. Она благородных людей обожает, будьте уверены.

– Что же, это приятно, – кивнул Ганичкин. – Пожалуй, прямо сейчас и отправлюсь.

– Адресок прикажете записать?