Старая ворона, тяжело махая крыльями, летела над базаром, унося добычу – в ее когтях трепетала рыба. А со всех сторон, то там, то здесь, неслись истошные крики:

– Ограбили!

– Украли!

– Держи вора!

Перепуганные люди торопились поскорее покинуть базар, держась за карманы. Навстречу им спешили стражники. Дионелла вместе со всеми ахала и удивлялась. Как ни в чем не бывало она прошла мимо стражников и исчезла в кустах, растущих за базаром на берегу мутной реки.

Дионелла сидела одна, среди чахлых кустов на пустынном берегу. Перед ней поблескивала внушительная горка золотых и серебряных монет.

Дионелла сортировала их и укладывала в корзину. Потом она нарвала свежих цветов, покрыла ими свое богатство и заспешила обратно на базар, выкрикивая, как заправская цветочница:

– Цветы! Цветы! Кому свежие цветы?

Дионелла чувствовала себя на базаре, как рыба в воде. Она улыбалась прохожим и щедро давала милостыню.

– Спаси тебя Бог, красавица! – кричали ей вслед.

В шелковых рядах она вошла в лавку и вышла оттуда, завернутая в золотистое сари, которое подчеркивало ее прекрасную фигуру, обнажая местами молодое загоревшее тело. Все оглядывались на белокурую красавицу и провожали ее восхищенными взглядами.

Дионелла прошла в оружейные ряды, где со всех сторон слышался звон кузнечных молотов, а возле кузни продавались кривые, тонкие и широкие сабли, всевозможные кинжалы, украшенные драгоценными камнями, пики, луки со стрелами – чего тут только не было.

Дионелла в этих рядах была единственной женщиной, и мужчины с любопытством посматривали на девушку в богатом сари и гадали, кто это такая и почему интересуется оружием.

Дионелла с горящими глазами рассматривала кинжалы и не могла выбрать тот единственный, который помог бы ей отомстить обидчику.

– Бери! Бери вот этот – дамасская сталь, ручка в драгоценных камнях! Из Индии!

– Дарю! Бери! – протягивал другой торговец кривую саблю.

– Дарю! – протягивал третий торговец длинный тонкий кинжал: – Этот красавец входит в грудь, как в масло!

У Дионеллы закружилась голова, и она пошла прочь.

Пара внимательных глаз наблюдала за Дионеллой – нищий бродяга неотступно следовал за золотистым сари. Дионелла почувствовала на себе взгляд и обернулась. Бродяга просительно тянул к ней руку и мычал. Он жестами показывал, что нем, голоден и несчастен. Дионелла порылась в корзинке и бросила немому золотой. Бродяга кинулся к ней в ноги и хотел поцеловать ступню. Дионелла отдернула ногу и замахнулась на него, но не ударила. Вокруг нее вопила, ныла и орала толпа нищих: старики, дети, женщины с младенцами на руках, карлики, убогие. Дети совали грязные ладошки в рот, показывая, как они голодны. Старухи показывали язвы во рту и хватали Дионеллу за руки.

На глазах у Дионеллы выступили слезы.

– Пойдемте! – крикнула она.

Окруженная толпой орущих нищих Дионелла пила дешевое вино в грязной харчевне.

– Пейте! Пейте еще, сколько влезет! – крикнула она, бросая нищим горсть золотых монет. – Он бросил меня! Одну! В лесу, где меня чуть не съела пантера! Обезьяны хотели разорвать меня, птицы летали надо мной и жаждали расклевать мое тело! Но я найду его! Найду и убью! Рука моя не дрогнет.

– Смерть ему! – вопили вокруг. – Смерть предателю!

– Я не стану его женой! Это беглый раб! Я выберу себе кого-нибудь из вас. Ну, кто будет счастливчиком?

– Я! Я! Я! – орали вокруг.

– Тогда сражайтесь! Бейте друг друга до смерти, за право быть моим мужем!

Завязалась неистовая драка. Дионелла с тоской и отвращением смотрела, как люди избивают друг друга. Она решила растоптать себя и хотела окунуться в грязь как можно глубже. Ей нужен был самый отвратительный подонок из толпы пьяного сброда, и расчет на драку оказался верным – в кровавом побоище нищих калек, убогих не только телом, но и душой побеждал не самый сильный, а самый подлый. Кто-то хватался за глаза, в которые была украдкой брошена соль; кто-то падал, получив удар ножом исподтишка. Не в силах смотреть на эту мерзость, Дионелла большими глотками пила кислое, но крепкое вино, и вскоре дерущаяся толпа слилась перед ее глазами в неразличимую круговерть.

– Пойдем со мной, красавица! Я победитель! – закричал какой-то отвратительный бродяга-горбун и, схватив Дионеллу за талию сильными корявыми руками, потащил ее в темную вонючую комнату…

…Утром Дионелла проснулась в утлой каморке. Запах пота, винного перегара и грязи душил ее. Она лежала на отвратительной засаленной постели, все так же одетая в золотистое сари. А вот корзины с деньгами не было.

– Он просто обокрал меня, этот горбатый ублюдок! – шептала Дионелла, пытаясь понять, что произошло. – Просто обокрал! Мной пренебрег даже вонючий бродяга!

Горбун действительно только обокрал ее. Ни ее неземная красота, ни молодость – ничто не привлекло бродягу, он предпочел ей деньги.

– Я больше не хочу быть женщиной – это слишком больно! – сказала Дионелла, но глаза ее оставались сухими.

Дионелле вновь пришлось заняться воровским промыслом на базаре. За день она с лихвой вернула похищенные горбатым бродягой деньги. В той же шелковой лавке она купила себе мужскую одежду и переоделась в молодого купца, наклеив себе усы и небольшую бородку.

– Я заставлю себя забыть, что я женщина, – твердо сказала она, выходя из лавки, и тут же лицом к лицу столкнулась с Дионом.

– Смотри, куда идешь, слепец! – злобно крикнула она.

– Простите, господин, – ответил Дион, – но я в самом деле ничего перед собой не вижу. Печаль и тоска который день застилают мои глаза.

– Что же тебя так печалит? – уже мягче спросила Дионелла, не выдавая себя.

Дион не узнал девушку. Немыслимый груз утраченной любви сокрушал его сердце, и он готов был открыться каждому, кто хотя бы намекнет, что готов его выслушать. Они сели в тени, и Дион подробно рассказал своему новому другу всю историю.

– Она не простит меня, а жить без нее нет ни сил, ни смысла, – закончил он. – Я выйду на сражение с Туром и дам ему убить себя.

Юный купец плакал, слушая Диона, и отговаривал его от поспешного решения.