Она уже собиралась спросить, почему он не работает сейчас, но их отвлек телевизор, где комментатор объявил о забитом голе.

Лия налила вино в бокалы. Она вспомнила, как Джулия однажды жаловалась, что один из ее бойфрендов хотел секса только тогда, когда его любимая команда выигрывала, и подумала, не поможет ли ей этот гол.

Когда матч закончился, Бен встал, поблагодарил за ужин и стал прощаться.

— О, не благодарите, мы должны это делать чаще, — сказала она разочарованно.

Было не так поздно, и она стала уговаривать себя, что прощальные поцелуи в щечку могли перейти во что-то большее.

Он надел кожаную куртку и направился к двери.

— Берегитесь ведьм в деревне, — он расцеловал ее в щеки. — И еще раз благодарю.

— Не за что, — она улыбнулась, стараясь не показывать разочарования.

Он обнял ее на прощание, и, хотя это длилось секунду, она была уверена, что это что-то значило. Как если бы он пытался дать ей понять, что желал ее, но не хотел спешить. Через несколько минут она подумала, что с таким же успехом это могло означать, что он хотел ее, но у него была девушка.

Она представила, как в один из дней по дороге к дому Пичс могла встретить его с подругой, направлявшихся, смеясь, к его бунгало, держась за руки, нагруженных пакетами из супермаркета, полными копченого лосося, мороженого и шампанского, этих деликатесов, которыми влюбленные вечно наполняли холодильники. А она, глупая Лия, готовила кус-кус с кабачками, стараясь завоевать его наивными историями о шабашах ведьм.

Если девушки у него не было, тогда с ним было что-то не так. В прошлом году у него был нервный срыв, он признался. Видимо, Джулия была права, и он был не тот мужчина, с которым ей следовало вступать в отношения.

Готовясь ко сну, Лия глубоко вздохнула. Надо было признать поражение. Она решила вести себя так же, как раньше. Она купила машину и могла теперь разъезжать по округе и забыть о нем. Возможно, время для нового бойфренда еще не настало. Она должна написать книгу и добиться успеха и только потом думать о личной жизни.

А все могло бы быть так приятно, думала она, забираясь в постель и оглядывая ее вторую, незанятую половину. Все могло бы быть так приятно.

Жан-Марк пригнал машину через два дня, и Лия поехала покататься днем, когда движение было не очень напряженным. Волнение, которое она чувствовала после стольких лет поездок в такси и общественном транспорте в Лондоне, омрачалось только мыслью, что Бен считал ее скорее интересным другом, чем потенциальной любовницей. Ей не хотелось выглядеть дурой и бегать за ним, поэтому она решила держаться дружелюбно, но на дистанции.

Ей было больно, что приходилось расстаться с фантазиями о поездках по Провансу, походах в горы, ночах в маленьких уютных отелях, пикниках на побережье и вечерах на софе, обнявшись. Ей не хватало фантазий не меньше, чем самого мужчины.

Она объехала три окрестные деревушки, стараясь разобраться с дорогами и выездом на скоростное шоссе. Она планировала выезжать ежедневно днем, но недалеко, потому что ее работа была на кухне, в саду и за компьютером. Когда Лия повернула домой, она увидела Бена, шагающего впереди. Она притормозила, остановилась и опустила окно.

— Подвезти? — спросила она приветливо, совсем как друг.

Он обрадовался ей и сел в машину. Она рассказала, где была, неуклюже развернулась и медленно поехала к Дикой Розе. Припарковавшись, она улыбнулась и простилась с ним, не пригласив на чашку чая или кофе, как сделала бы раньше. Он выглядел озадаченным, но она решила, что так лучше и для них, и для его подруги.

Она отправила по электронной почте письмо Джулии с описанием последних новостей и занялась рецептами, советами по садоводству и прополкой в саду.

В середине дня, когда Лия решила попробовать безвкусный чай груша с ванилью, на террасе появился Бен.

— Хотите чаю? — предложила она с улыбкой. — У меня есть и другие, черника с яблоком, персик с чем-то…

— Полный ассортимент? — спросил он, нахмурившись.

Она засмеялась, заварила ему чай, и они сели на террасе.

— Посмотрите, все деревья в цвету, — она наслаждалась видом. — Это миндаль?

Он молча кивнул, закрыв тему.

— Что-то случилось? — закинула она удочку. — Новости из Лондона?

— Пока нет. Мне предлагали, я говорил, поехать на западный берег реки Иордан, но у меня нет сил на это. Мне бы хотелось поехать, но позже, когда там станет спокойнее.

Он выглядел озабоченным, и она не знала, что делать, и не решалась спросить.

— Ливан для меня сейчас интереснее, — продолжал он. — Там все утихло. Я бы хотел поехать и найти людей, с которыми встречался раньше.

— Так что вас держит? — спросила Лия.

— Такие поездки надо планировать, — сказал он. — Если делать книгу, то должна быть структура. Сейчас я отбираю снимки «до», и если их не наберется достаточно, мне трудно будет оправдать поездку, чтобы сделать фото «после». Я должен составить план, а потом решить, куда ехать и когда.

— А финансы? — начала Лия, не зная, как выразиться повежливее, в то время как Джулия спросила бы просто в лоб.

Она не успела договорить, как у калитки появилась Хлоя.

— Хотела узнать, как машина, — крикнула она, определенно довольная, что видит их вместе.

— Отлично, спасибо, мне нравится, — сказала Лия, мечтая, чтобы она поскорее ушла.

— Хлоя, — поприветствовал ее Бен. — Мы говорили о войне в Ливане.

— Мрачновато, — нахмурилась Хлоя перед тем, как улыбнуться. — Знаете, недалеко от меня было кафе с ливанской кухней, хозяина звали Сэм. Он всегда давал мне маленькие пирожки к каждому моему заказу. А потом он купил машину моего Яна, «Фольксваген»-жук.

— Она виртуоз, — прошептала Лия, когда Хлоя ушла. — Как ей это удается?

— Но должна же быть тема, — искренне признал Бен. — Тема, которую она не сможет повернуть на себя.

— Ядерная физика или состояние мировой экономики? — предложила Лия.

— Физика подойдет, — кивнул он. — Экономика вдохновит ее на рассказ, сколько она берет за уроки йоги. Может быть, апартеид?

— У нее найдутся черные друзья, — покачала головой Лия.

— Присоединение Гонконга?

— Она расскажет, что любит китайскую кухню.

— Индия? Образование Пакистана?

— Клонирование? — осенило Лию. — Овца Долли?

— Расскажет, как ее мать готовила баранью ногу, — сказал Бен, и они стали хохотать.

Это был естественный неконтролируемый смех, который становится смешным сам по себе, и Лии захотелось, чтобы все мужчины, которые причинили ей боль когда-либо, увидели ее в этот момент. Она не помнила, когда она смеялась так громко и так долго. Они то затихали, то принимались смеяться так заразительно, что у Лии выступили слезы на глазах и заболело в груди. Они не заметили, как подошла Пичс.