15 км от Афулы и 6 км от Дженина. Мне повезло, я работал инженером-программистом в крохотной компании. однако с небольшой зарплатой, жена (учитель математики) эпизодически работала то на сортировке апельсинов, то в теплице на розах с еще меньшей зарплатой. Детям было тогда 14, 13 и 3. В предыдущей жизни мы были не приучены экономить и копить деньги.

Но машину купили, потому что уж очень жалко было потерять льготу. В Израиле тогда таможенный налог на автомобиль был больше 100%, а новым репатриантам, имеющим водительские права, продавали новую машину с большой скидкой налога, что оскорбляло коренных израильтян в самых лучших чувствах. К слову, когда мой хозяин узнал, что нам продают машины на таких условиях, он мне тут же предложил купить БМВ, чтобы на ней ездить ему, а мне он отдаст свою Пежо. Но по правилам льготную машину мог водить только ее владелец и члены его семьи. Были и другие ограничения, например, если ты ее продашь раньше, чем через три года, излишек денег придется вернуть в казну. У меня в Союзе машины не было, но были права, полученные еще в 19 лет, в 1961 году, в студенческие времена. Нас учили водить грузовик ГАЗ-51. Честно говоря, с тех пор я за руль не садился. Когда я предъявил эти права в израильской автоинспекции, там жутко удивились — такого документа они еще не видели. Но я спросил у них: вы же не думаете, что они поддельные или купленные? Этого они не думали и выдали мне израильские права. По мере увеличения количества репатриантов условия предоставления льгот и выплаты пособий неуклонно ухудшались. И вот в начале 1992 года председатель финансовой комиссии кнессета рав Меир Поруш сообщил о новых правилах: право на льготное приобретение автомобиля действует только в течение первого года пребывания в стране.

Я взял долгосрочную ссуду и еще одолжил денег у соседа. Конечно, выгоднее всего было бы купить дорогую машину и сэкономить много денег. Так некоторые и поступили. Я же выбрал самую дешевую — Шкоду Favorite. Ее полная цена была 28 тысяч шекелей, а по льготе — 16,5 (тогда $1 = 3 шекеля). Кстати, ВАЗ-2109 стоил по льготе 19 тысяч — те, кто его купили, потом здорово намучились, Fiat Uno — от 23 и выше, маленькая Subaru Justy с 3-цилиндровым двигателем — 24. Возле караванов появились новенькие машины. Самой дорогой была Mitsubishi Lancer, самая дешевая — моя.

От Маген-Шауля до зеленой черты (границы с палестинскими территориями) около километра. На границе был примитивный забор с всегда открытыми воротами, через которые можно было проехать по дороге номер 60, которая вела из Афулы в арабский город Дженин, до него от границы еще километров пять. Возле ворот был маленький пограничный пост. А сразу за воротами раскинулся довольно богатый рынок. Туда приезжали израильтяне, живущие неподалёку. Торговля была оптовая. Цены были баснословные. Ящик любых овощей или фруктов (виноград, персики, кабачки, баклажаны, сладкий перец) стоил 10 шекелей. В ящике было килограммов 10. На рынке в городе Афула кило овощей можно было купить за шекель в конце дня, но обычно раза в два-три дороже. А фрукты еще дороже.

Кур там продавали живыми. Подходишь, выбираешь парочку и идешь покупать овощи. Потом возвращаешься: куры уже зарезаны, ощипаны, выпотрошены. Цена 7 шекелей за килограмм. В магазине цены были 10-12. Поначалу в караванах единственная личная машина была у Лени из Могилева, сильно подержанная французская Симка красного цвета. Он был парень хороший. Его легко можно было уговорить подвести на арабский рынок и потом привезти обратно с покупками. Большинство, однако, ходили пешком, с рюкзаком. Весной 1992 года многие обзавелись машинами. Так что и я частенько подвозил безлошадных за покупками. Обычно туда ехали компанией, брали разнообразные фрукты и овощи, а потом делили каждый ящик на две-три семьи.

Однако в июле 1994 г. после Ословских соглашений в Палестину приехал Ясир Арафат со своей бандой. Все резко изменилось. Арабских торговцев обложили налогом. У них появились кассовые аппараты для отчетности. Цены подросли. Потом пограничники закрыли ворота и стали строго досматривать проезжающих в обоих направлениях. Появилось такое явление, как интифада. Частенько бывало, что арабские рабочие не могли приехать на работу. Приграничный рынок захирел. Мы перестали туда ездить. А для сельхозработ в Израиль начали завозить гастарбайтеров из Таиланда.

Однажды мы с женой и младшей дочкой поехали вечерком в Афулу за покупками. На обратном пути я почувствовал, что проколол заднее колесо. Я свернул в ближайший двор под фонарь и начал ставить запаску. На моей Шкоде колеса не ставились на шпильки, а крепились призонными болтами, причем болт нужно было вставить, совместив отверстия в трех дисках. В темноте и с непривычки я довольно долго провозился. Я остановился возле подъезда старого четырехэтажного дома, там стояли две скамейки, на них сидели старушки и на русском языке с легким кавказским акцентом вели оживленную беседу. Предметом беседы была соседская девочка.

— Она уже не маленькая, ей 15 лет, должна понимать, что к дедушке надо относиться с уважением. А она подала ему арбуз как собаке!

— Когда они приехали в Израиль и не было денег, чтобы купить квартиру, дедушка снял с себя несколько золотых вещей и продал. Где бы они сейчас жили, если бы не дедушка. А она подала ему арбуз как собаке.

— Конечно. родители тоже виноваты. Наверное, не объяснили ей как следует, чтобы она поняла, какой человек ее дедушка. Это просто ужасно. Подала ему арбуз как собаке!

Когда мы сели в машину и поехали домой, 13-летняя Таня спросила:

— А как подают собаке арбуз?

В 1992 году пришла к власти рабочая партия. Ее руководство было настроено предвзято по отношению к русской алие. В чем только нас не обвиняли! Мы купили свои дипломы о высшем образовании, у нас в семьях практикуют инцест, приехало много проституток. Прошло три десятка лет, а я не могу забыть имя тогдашнего министра Оры Намир, которая публично распространяла эту клевету. И главное: русские — безответственные пьяницы. 

Геодезия

После года