Я покачал головой.

— Сам справлюсь.

— Но, знаешь, нужно, наверно, предупредить Перл… еще доследующей репетиции.

Я нахмурился.

— Предупредить о чем?

— Ну, что наша новая барабанщица барабанит на ведрахдля краски.

ПЕРЛ

Я поехала в Бруклин на метро, чтобы мама ничего потом невытянула из Элвиса.

Звуки легких скользящих движений доносились с рельсов, покая ждала поезда, шарканье крохотных лапок среди выброшенных кофейных чашек игазет. На платформе, кроме меня, никого не было, в туннеле эхом отдавалсянеясный шум. В последнее время звуки в подземке были не такие, как раньше;возникало ощущение, будто тут есть что-то большое и даже живое. Что-то дышащее.

Терпеть не могу ездить в метро по воскресеньям, в отсутствиезащиты, создаваемой толпой в час пик, но особого выбора нет, когда речь идет орепетиции. По словам Минервы, церковь — единственное, что может заставить Лусотсутствовать до середины дня.

Все станет гораздо легче, когда не нужно будет тайкомвыводить Минерву из ее комнаты, но необходимо, чтобы она вошла в группу ужесейчас. Беспробудное лежание в постели не исцелит ее. Она должна покидать этутемную комнату, встречаться с новыми людьми и, что важнее всего, выплескивать спесней то, что засело у нее в голове.

К этому моменту Мос, Захлер и я уже четыре раза репетироваливместе, и теперь мы имели Б-секцию для большого риффа и еще две наполовинусформированные песни. С каждым разом мы играли все лучше, но у насотсутствовала структура: стихи, рефрены для хорового исполнения и барабанщик. Унас нет времени дожидаться, пока Мин полностью поправится. С каждым мгновеньемсобытия в мире вокруг все ускорялись.

Если не считать моего поезда, конечно. Десять минут прошло,а его все не было. Я надеялась, что это не какая-то новая авария. Этим летом споездами метро постоянно случалось что-то странное. Незначительныеземлетрясения, как сказали по ТВ, вызванные стабилизацией подстилающей породы.

Таково же было и официальное объяснение причин появлениячерной воды в трубах. Власти твердили, что она неопасна, хотя и не знали точно,что это такое, — вода слишком быстро испарялось, чтобы иметь возможностьпровести исследования. Люди в основном пили бутылочную воду, конечно. Мама дажеванну принимала из «Эвиана».[28] Я не очень-то верила всем этимсообщениям, но в любом случае сегодня уж точно неподходящее время дляземлетрясений. Помещение, где мы репетировали, было зарезервировано на мое имя,оплачивалось моей кредитной карточкой — и без меня остальным в него не войти.Если я опоздаю на Шестнадцатую улицу, репетиция не состоится.

Я достала свой сотовый и стала ждать сигнала; наконецпоявилось дрожащее 7.58. Один час, чтобы добраться до Бруклина и обратно.

На экране все еще высвечивался последний номер, по которомуя звонила вчера вечером — номер Моса, — чтобы снова напомнить ему об этомутре.

Чувствуя себя одинокой и взвинченной на пустой платформе, янажала соединение.

— Да? — ответил хриплый голос.

— Мос?

— Ммм… — раздраженно проворчал он. — Перл?Дерьмо! Я что, опоздал?

— Нет, сейчас всего восемь.

— Ox! — Он поскреб голову с такой силой, что яуслышала это даже сквозь потрескивание сотовой связи. — Тогда в чем дело?

— Я еду в Бруклин, чтобы забрать Минерву. И подумала,может, ты… захочешь присоединиться.

— В Бруклин?

Он произнес это таким тоном, словно я хотела затащить его вБомбей.

Нужно смириться. Вот уже две недели я пыталась наладитьконтакт с Мосом, но он упорно сохранял дистанцию. Наверно, я все испортила вовремя первой репетиции — когда сразу же разобрала большой рифф на части. Нужнобыло продвигаться вперед медленно, оберегая то, что возникло между нами, когдас неба упала «Страт». Вместо этого я решила ослепить его блеском своегосовершенства. Умница, Перл.

Наверно, восемь утра не самое подходящее время, чтобысвязывать порванную нить, но на протяжении двух секунд я воображала, что, можетбыть, это утро — утро, когда мы станем настоящей группой, — чем-тоотличается от других.

Я продолжала говорить, стараясь, чтобы мои слова звучалилегко и весело.

— Да. Я не объясняла этого прежде, но это типа миссиининдзя — вытащить ее оттуда.

— Типа чего?

— Типа, требует ловкости. Ее родители зацикленына… — Безумии? Похищении? — Ну, проще сказать, мне может понадобитьсятвоя помощь.

До сих пор я мало рассказывала о Мин, если не считать того,какая разносторонняя она певица. Это не помешает — если Мос освоится с еестранностями до того, как она встретится с остальными. И это просто приятно —ехать туда не одной, даже если он подождет снаружи, пока я буду выводить ее.

— Послушай… ммм… Перл… — забормотал он. — Ятолько что проснулся.

— Я, типа, так и поняла. Но я на F-станции, прямо рядомс твоим домом. Тебе хватит пяти минут, чтобы спуститься сюда.

Лишь потрескивание в ухе; ветерок шевелил газеты на рельсах.Я вздохнула.

— Послушай, это не так уж важно. Извини, что разбудила.

— Все в порядке. Мой будильник вот-вот зазвонит.Встретимся в девять.

— Да. Тебе понравится Минерва. А барабанщица! Это будетфудивительно, правда?

— Конечно.

Я почувствовала, что нужно сказать что-то еще, что-то такое,что хорошенько встряхнуло бы его в связи с нашей первой настоящей репетицией.

— Не забудь свою «Страт».

— Она не моя, но да. Ладно, до скорого.

Щелчок.

Я сунула телефон в карман и испустила вздох сквозь стиснутыезубы. После второй репетиции я позволила ему взять «Стратокастер» домой, но этоничего не изменило между нами. Я по-прежнему оставалась Боссом Перл.

Газеты на рельсах снова зашевелились, одна беспокойноперевернулась. Я почувствовала, как под ногами зарокотала платформа, и внутривсе сжалось. Этот звук постепенно перерастал в рев, выдавливая из головы всемысли, грохоча с такой силой, как будто что-то огромное должно было вот-вотвырваться из туннеля и порушить все мои планы.

Однако это оказался всего лишь поезд.

За прошедшие две недели обстановка в квартале Минервы сталаеще хуже. Груды мусора все росли, превращаясь в настоящие горы, истекающиемерзостью. Отчасти похоже на то, что происходит со снегом: соберите его в грудыи дождитесь, пока солнце растопит их.