По пути домой Кристина репетировала все, что выскажет своему братцу. Мысль о том, что его может не оказаться дома, она гнала прочь, но та упорно возвращалась. Какой скандал устроит мама, когда узнает, что Кристина потеряла Кирюшу, просто страшно представить!

Коротко звякнул телефон, Кристина увидела, что в групповом чате появилось новое сообщение: фотография двух Ольг, сидящих в кафе в тесной компании. Некоторые лица были Кристине знакомы, а некоторых она никогда не видела. И самое главное, Фил тоже был там. «Не хватает только тебя, Кристи», – появилось новое сообщение.

Кристи. Такое непривычное обращение. Так ее могли бы называть друзья – если бы они у нее были.

Радость смешалась с новой порцией злости на брата. Если бы не он, она бы уже сидела вместе с остальными и наконец узнала бы, каково это – жить нормальной жизнью, когда над тобой никто не издевается, тебя никто не подкалывает, не игнорирует и не травит.

Впереди показалась знакомая обшарпанная пятиэтажка с разномастно застекленными балконами, точащими тут и там телевизионными тарелками и коробками кондиционеров. В этот час почти во всех окнах горел свет, и, как всегда, когда Кристина смотрела на них, появлялась непрошеная мысль о том, что за каждым таким окном – своя собственная жизнь и целый мир, и в душе неизменно пробуждалось противное, пронзительное и сосущее чувство. От него становилось так муторно, что Кристина каждый раз обещала себе не заглядывать в чужие окна, но раз за разом продолжала это делать.

А вот в окна своей квартиры хотелось заглянуть как можно скорее, благо она была на первом этаже, и скорее убедиться, что Кирюша уже дома. Кристина невольно ускорила шаги. Сердце нервно билось, ладони похолодели. Что, если брат не пришел? Где его тогда искать?

Добежав до окон своей квартиры, Кристина замедлила шаг, мельком отметила, что в спальне темно, но на кухне свет горит. Подошла поближе к окну, привстала на цыпочки и заглянула. И шумно выдохнула: за столом сидел Кирюша и размеренно черпал ложкой суп из тарелки. Около раковины, спиной к окну, стояла мать.

Накатившее облегчение вытеснила злость на брата. Хотелось влететь на кухню, дать ему подзатыльник и хорошенько наорать!

Несколько мгновений Кристина разрывалась между желанием так и сделать и нежеланием терять лишнее время и поскорее отправиться на встречу с Ольгами. Последнее перевесило. Наорать на брата она всегда может, он никуда не денется, а вот вечеринка – другое дело.

Тем не менее надо было предупредить домашних, что она задержится. Заходить домой Кристина не хотела, тогда не избежать долгих нравоучений, и достала телефон. Набрала короткое сообщение маме – и едва не выронила телефон из рук, потому что в этот самый момент на кухню зашла та, другая Кристина.

* * *

Собирались в полном молчании, избегая встречаться друг с другом взглядом, словно каждый чувствовал за собой вину.

Собрались в пустом шатре, из которого уже вынесли почти все оборудование, и потерянно стояли там, глядя на валяющийся на земле серый плащ и игрушечный поезд, который все продолжал деловито пыхтеть и гудеть, описывая круг за кругом по арене, и ни у кого не хватало духу его остановить.

Собрались, чтобы проводить и проститься, – хотя провожать было уже некого и прощаться не с кем.

Собрались, чтобы снова остро осознать: это может случиться с каждым.

Собрались, чтобы запомнить.

Эту застывшую, надрывную, траурную тишину сломал Ка-бар.

– Да уж, как говорится, цирк уехал, а клоун остался, – мрачно усмехнулся он – и сник под укоризненными взглядами коллег.

Графиня перешагнула через игрушечные железнодорожные пути, присела на корточки возле брошенного плаща, осторожно, бережно дотронулась до мятой ткани, погладила – и прошептала:

А потом она нажала на пульт управления, который держала в руке, и игрушечный поезд, издав последний протяжный гудок, замер.

Кристины никогда не было панических атак, и потому она просто не поняла, что с ней произошло: бешеный пульс, дикий стук сердца в ушах, колени подгибаются, легким не хватает воздуха, а перед глазами все меркнет. Привалившись боком к стене дома, она отчаянно боролась за каждый вдох, судорожно открывая рот, пока мозг наконец не зафиксировал, что воздух поступает в легкие и она может дышать, и только тогда симптомы начали медленно отступать.

«Мне определенно нужно сходить к врачу, и плевать, что будут говорить в школе, если об этом станет известно», – решила Кристина, всерьез испуганная тем, что с ней сейчас произошло. Если собственное искаженное отражение в стекле вызывает у нее настолько сильную реакцию, то это уже серьезная проблема, и ею надо заняться.

Сумев кое-как отдышаться, Кристина решилась снова заглянуть в окно – точно так же, как делала в последнее время с зеркалами, просто чтобы убедиться, что та, другая Кристина ей, конечно же, лишь померещилась.

Привстав на цыпочки, Кристина заглянула на кухню – и ноги снова подкосились. Это не отражение! Другая Кристина, в противно-розовой рубашке, с нюдовым макияжем и волосами, забранными в аккуратный хвостик, по-прежнему была на кухне! Она подошла к маме, легко ее приобняла и что-то сказала. Мама удивленно на нее посмотрела и, вытирая мокрые руки полотенцем, растерянно села за стол. А другая Кристина повязала передник и как ни в чем не бывало взялась мыть грязную посуду.

Кристина продолжала наблюдать, не в силах оторваться. Закончив с посудой, другая Кристина налила суп в тарелку и поставила ее перед мамой. Достала ложку, отрезала хлеба. Непривычная к заботе, мама растерянно смотрела на Кристину. Заметив, что Кирюша свой ужин съел, другая Кристина забрала пустую тарелку, мимоходом погладив брата по голове. Тот вздрогнул и поежился.

– Все! Хватит! – встряхнула сама себя Кристина. Сколько можно стоять и смотреть? Надо что-то делать! Надо пойти и вывести эту самозванку на чистую воду!

Решительно зайдя в подъезд, Кристина подошла к двери, пошарила в кармане – и поняла, что ключей нет. Неужели она их потеряла? Как некстати!

С досадой вздохнув, Кристина нажала на кнопку звонка – резко, нетерпеливо.

Щелчок замка, дверь открылась – и в проеме появилась другая Кристина. Не церемонясь и не говоря ни слова, Кристина попыталась ее оттолкнуть – и у нее ничего не вышло, руки словно проходили сквозь воздух. Что ж, это логично, на то она и галлюцинация, она нематериальна. Несколько этим успокоенная, Кристина попыталась войти в квартиру, но и тут у нее ничего не получилось, она не могла перешагнуть через порог, путь словно преграждал невидимый барьер.