Другая Кристина спокойно стояла в дверях.

– Что происходит? – нервно выкрикнула Кристина, испуганная тем, что не может войти. – Кто ты какая? Что тебе надо?

Другая Кристина продолжала молчать, глядя на нее с легкой усмешкой, и по спине Кристины пополз холодок страшной догадки.

– Я что, умерла? – хриплым шепотом спросила она, чувствуя, как замирает сердце в груди. – Но… когда? Как? Я не помню!

– Ты не умерла, – наконец ответила другая Кристина таким знакомым – ее собственным! – голосом.

– Тогда что со мной? Почему я не могу зайти домой?

– Потому что ты больше не принадлежишь этому месту. Ты здесь не нужна. Ты лишняя.

– Что за чушь? – нетерпеливо воскликнула Кристина и, снова безрезультатно попытавшись перешагнуть через порог, закричала: – Мам! Мама! Иди сюда!

– Она тебя не слышит, – с раздражающим спокойствием пояснила другая Кристина.

– Да что ты говоришь? – огрызнулась Кристина и снова выкрикнула: – Ма-ам!

Но мама так и не вышла.

– Не веришь? Смотри, – сказала другая Кристина и позвала: – Мам?

Мама появилась в коридоре.

– Да?

– Я подумала, может, мусор вынести?

– Мам, – вмешалась Кристина. – Мам, это что, розыгрыш какой-то? Ну прости меня, я все поняла. И да, я виновата, не углядела за Кирюшей. Только хватит уже, пожалуйста!

Мама Кристину словно не видела и не слышала.

– Мусор? – растерянно переспросила она, явно изумленная такими переменами в дочери. – Да нет, пакет еще не полный. А ты что дверь открыла?

– Мам! Мама! Мам! Ну вот же она, я! Тут! – закричала Кристина, снова пытаясь перешагнуть через порог. Мозг отказывался верить в происходящее: ну не может мама ее не видеть и не слышать!

Но факты – вещь упорная; мама совершенно не реагировала на дочь.

– Показалось, что кто-то постучал, – ответила другая Кристина, не обращая внимания на крики Кристины.

Из кухни раздался голос Кирюши, и мама ушла.

– Ну? – спросила другая Кристина. – Теперь все понятно?

– Ничего мне не понятно! Что происходит?

– Я тебе уже сказала. Ты тут лишняя, ты больше не принадлежишь этому месту, теперь оно мое.

– Что значит «твое»? Что значит «не принадлежу»? И хватит уже этого: «лишняя, лишняя»! – почти закричала Кристина, почему-то особенно испуганная этим настойчивым повторением про «лишнюю». В глубине души ей и самой порой казалось, что она никому не нужна и у нее действительно словно нет своего места в жизни, иначе почему она никуда не может вписаться. Но когда кто-то другой вдруг озвучивает твои самые глубинные страхи – это невыносимо!

В коридоре появился Кирюша, резко остановился и стал переводить взгляд с одной Кристины на другую.

Кристина почувствовала, как в душе встрепенулась надежда. Брат ее видит!

– Кирюша, – осторожно, словно боясь его спугнуть, позвала она.

– Почему тебя две? – спросил брат.

От волнения перехватило дыхание.

– Я не знаю, – с трудом произнесла Кристина. – Кирюш, позови маму, пожалуйста.

«Только бы эта лже-Кристина не захлопнула дверь у меня перед носом, только бы не захлопнула дверь!» – просила про себя Кристина.

Но другая Кристина, похоже, не собиралась вмешиваться. Казалось, что она, напротив, хочет довести сцену до конца, и ее торжествующий вид наводил на мрачные мысли о том, что ничем хорошим все это для Кристины не закончится.

В коридоре снова появилась мама.

– Что такое, сынок?

– Тебя Кристина звала, – ответил Кирюша.

– Ты звала? – обратилась мама к другой Кристине.

– Не эта. Другая. Тебя звала вон та Кристина, – сказал Кирюша и указал пальцем прямо на сестру.

Мама уставилась в дверной проем и посмотрела прямо на Кристину. Сердце сделало кульбит – и рухнуло вниз, когда Кристина поняла, что мама смотрит не на нее, а сквозь нее.

– Какая другая Кристина, сынок?

– Ну вот же она! – повторил Кирюша, снова показывая пальцем на сестру.

– Ох, – коротко вздохнула мама, обняла сына и ласково повела его в комнату. – Пойдем-ка, мой дорогой. Давай налью тебе ромашкового чая. Ты, наверное, перевозбудился в цирке. Ну еще бы, столько новых впечатлений разом! Врачи говорили, тебе трудно с ними справляться.

Кристина, стоя в дверях, смотрела, как мама уводит брата, и чувствовала, как ее захлестывает обреченность. Это не розыгрыш, мама ее действительно не видит. Только брат. Но мама ему не верит, она решила, что это очередное проявление его особенности.

Кристина-самозванка окинула Кристину быстрым взглядом, удовлетворенно кивнула и захлопнула дверь у нее перед носом.

Щелчок автоматического замка прозвучал словно пистолетный выстрел.

Нет, этого просто не может быть. Такие вещи не происходят в реальной жизни!

Пискнул телефон. Еще одно сообщение от Ольг в общем чате. «Кристи, ну ты где?»

Телефон! Кристина торопливо открыла список контактов. Выбрала маму и нажала на вызов.

После пары гудков в трубке раздалось «Алло», и сердце дрогнуло от радости. Мама услышала звонок!

– Алло! Мам, это я! – почти выкрикнула Кристина.

– Алло! Алло! Говорите! Вас не слышно.

– Мама, – повторила Кристина, не замечая, что по щекам покатились слезы. – Мамочка, пожалуйста… Пожалуйста, услышь меня!

– Алло! Вас не слышно! Перезвоните!

Кристина невидящим взглядом уставилась на погасший экран телефона.

В голове звенела пустота, бесконечная, как Вселенная. А затем, словно вспышка сверхновой, в ней появилась пугающая мысль: и что теперь делать?

Никогда в жизни Кристина не ощущала такого всепоглощающего страха. Никогда еще не чувствовала себя такой одинокой! И это она, привыкшая быть вечной одиночкой!

Снова пискнул телефон; в общий чат загрузилась новая фотография из кафе.

«Надо туда», – немедленно решила Кристина. Сейчас ей было не до вечеринки, ей просто хотелось, чтобы ее хоть кто-то увидел и услышал. И, возможно, после этого странный морок сам собой рассеется.

До кафе можно было дойти пешком за четверть часа – или проехать две остановки на дребезжащем трамвае за три минуты. Старый трамвай ездил редко, по одному ему ведомому расписанию, но сейчас он появился как по заказу, будто чувствуя, как отчаянно Кристине нужно как можно скорее оказаться в кафе.

Вечерняя темнота за окнами превращала стекла трамвая в зеркала. Кристина с вызовом заглядывала в каждое; впервые с тех пор, как у нее начались галлюцинации, – хотя сейчас Кристина уже больше не была уверена в том, что это галлюцинации, – она хотела увидеть вместо себя другую Кристину. Пусть лучше та будет в отражениях, чем у них дома. Но все стекла упорно отражали только саму Кристину – взъерошенную, растрепанную, с безумным взглядом.