Сегодня Корин открыла дверь своего большого калифорнийского дома с глубоким ощущением того, что перестала быть совсем прозрачной. Она заметила свое отражение в зеркале у входа. Ее волосы растрепались, но лицо было не таким бледным, как обычно. В детстве она ненавидела себя, когда краснела при другом человеке. Когда это случалось с ней на уроке, ей хотелось упасть в обморок. Сегодня она была странным образом довольна тем, что к ее коже вернулся цвет в присутствии Кайла. Или благодаря Кайлу? Корин не чувствовала ни малейшего стыда, но ощущение было странным. Возможно, Джек вовсе не всемогущий. Ее жизнь имеет смысл. «Наконец-то…»

«По крайней мере, сегодня».

Джек считал, что, изолировав Корин, он предусмотрел все. Лишил ее телевизора, журналов и общения. Следил за каждым ее жестом. Он увез ее на другой берег Атлантики, устроил в прекрасном доме, воображая, что так Корин будет думать только о нем. Он считал, что она принадлежит ему. Он ошибался.

Когда Джек вошел в дом, Дейзи заливалась плачем у него на руках. По дороге она уснула и теперь не желала, чтобы ее переносили. Корин убежала в ванную, чтобы переодеть дочку. Малышка поворчала еще несколько минут, потом уснула на пеленальном столике. Мать отнесла ее в кроватку, и девочка даже не заметила этого. Корин долго стояла и смотрела на дочку, потом положила руку на живот и поклялась, что никогда, никогда не покинет своих детей. Что бы ни случилось…

* * *

Кайл припарковался в десятке метров от их дома. Вспыхнул свет на первом этаже, потом на втором. Темноту не разрывали крики.

Кайл сидел, не сводя глаз с дома, не слишком понимая, чего ожидать. В голове проносились смутные и тревожные мысли. Отец-негодяй, мать, музыка, Джейн, взлет с группой «F…», Пэтси. Эта нить, которую плетут события… Эта нить, которая создает жизнь. Кайл сказал себе, что сегодня он сбился с курса. Удаляется он от своей мечты или приближается к ней? Каковы его истинные устремления?

На этот вопрос Кайл знал, что ответить. Группа «F…» была вершиной его ожиданий. Они выступали по всему миру, в Сингапуре и Нью-Йорке, в Париже, Токио, Брюсселе и Москве. Происходящее давно превзошло его первые надежды. Он знал, что им неслыханно повезло в том, что они встретились и поверили в себя. Да, Кайл убедился в существовании Удачи. И все же ему случалось говорить себе, что Удача не задержится надолго. Ему это казалось несправедливым. А иногда и… неприличным.

«Доказательством является случай с Малколмом». Кайл услышал, что произнес это вслух. И тут на него обрушились страх и чувство вины – как и ужас того, что могло произойти. Обрушились с куда большей силой, чем в момент несчастного случая. Кайл подумал, что хватило бы секундной ошибки, и последствия столкновения были бы куда серьезнее. Ему даже в голову не пришло, что это Удача изменила траекторию полета мячика, за которым погнался мальчик, и Кайл пробормотал:

– Жизнь…

Открылась дверь гаража, и Кайл вернулся в настоящее. Он инстинктивно вжался в сиденье. Джек Брэнниган вышел из дома, чтобы выбросить мусор. Он был похож на обычного отца обеспеченного семейства. Чтобы ездить на такой машине и жить в таком доме – как будто с глянцевой страницы рекламного проспекта, – требовалось зарабатывать намного больше среднего.

Сосед, выгуливавший собаку, остановился рядом с Джеком. Мужчины пожали друг другу руки и обменялись нескольким словами. Было ясно, что Джек рассказывает соседу о том, как какой-то негодяй сбил его сына. Жесты были достаточно красноречивы. Сосед дружески похлопал Джека по плечу и, должно быть, попросил поцеловать очаровательного Малколма, после чего ушел в свой идиллический дом. Брэнниган, сунув руки в карманы, вернулся по дорожке к дому. Никаких сомнений, для всего квартала он был обычным, даже симпатичным человеком. Джек остановился на крыльце и задержался там на короткое мгновение. «На что он пялится, этот ублюдок?» Кайлу не понравилось бы, если бы Джек смотрел на звезды. Если бы в этом бизнесмене-который-сам-выносит-мусор нашелся даже намек на поэзию. Но нет, Негодяй развернулся и ушел в дом.

В комнатах по очереди погас свет, заставив Кайла уехать с улицы Корин. Он подумал о том, что боится за нее. Подумал о ее улыбке, тонких чертах лица, порозовевших щеках и на удивление спокойном голосе. О ее волосах, пышных и блестящих. Ему захотелось прикоснуться к ним. Почувствовать их под своими пальцами. О да, с такими мыслями Кайлу лучше было вернуться к Джейн! Чтобы он не затерялся в пьянящем и опасном мире… «Мне сносит крышу». Пора Кайлу уезжать из Сан-Франциско. Может быть, теперь Пэтси захочет родить ребенка… Кто знает?

Кто знает, почему Кайл отправился на кладбище?

На то, чтобы найти могилу родителей, у него ушло две минуты. Вторая аллея, седьмая могила справа. Под именем Клары Бондеры, в замужестве Дженкинс, было только что выгравировано имя Бака Дженкинса. В своем завещании Мерзавец потребовал похоронить его рядом с женой, и Кайл и Джейн не смогли этому помешать. Какой абсурд все эти формальности. Джейн преодолела множество трудностей, чтобы перевезти тело матери из Уиллингтона, и вот теперь ее убийца легко и просто присоединился к ней… Навсегда. И Кайл впервые задумался о том, что попросит выгравировать на своей могиле. Кайл Дженкинс или Кайл Мак-Логан? Фамилию отца или сценический псевдоним? «Я отрицал его, но он все равно существует. Я не хочу умереть до того, как избавлюсь от этого Мерзавца».

Холодный ветер поднимал полы его пальто. Кайл долго не двигался, глядя на буквы и цифры. Почему его мать принимала и терпела все это? Почему она не взбунтовалась, почему не сбежала? Почему он, Кайл, не смог ее защитить? Почему… почему, почему, почему, почему? «Почему?»

«Господи, сделай так, чтобы это не было по любви».

Кайл поднял глаза и увидел ослепительную полную луну, на фоне которой выделялись ветки березы. Картинка была четкой. Красивой. Благодаря ей он решился поехать к Джейн.

Джек вошел в Корин, не спросив, болит ли у нее живот, устала ли она и вообще хочет ли этого. Он перекатился на спину, погладил спину жены, поблагодарил небеса за то, что Малколм отделался только сломанной рукой, и встал, чтобы поехать к своему сыну.

– Я буду рядом, когда его повезут в операционную.

Корин не слушала его умиротворенный голос. Как не слушала и оскорбления, которыми он принялся осыпать ее, как только за ним закрылась дверь дома. Стены большого белого дома были слишком толстыми, чтобы пропускать хоть что-нибудь. Этой ночью, вместо того чтобы собирать слова в семьи, Корин напевала две-три ноты. Потому что сегодня все изменилось. Корин посмотрела на луну, когда та двигалась за ее окном. Луна была полной и круглой. Ослепительной. Корин подумала о той стороне, которую луна показывала только звездам. «Какая хитрая смелость…»

Корин подумала о своем сыне, который спал в больничной палате под действием снотворного, ощутила его тело в своих руках, спела ему несколько нот и помолилась святой Ловкости, пусть она будет щедрой к доктору Штейну.