— Тебе они не смогут отказать, хочу посмотреть видеозапись с камер наблюдения. У твоего отца там нет кабинета, случайно?

— Есть, — кивнул Данька, — на втором этаже.

— И туда заглянем.

Среди персонала тоже царила растерянность. Работа шла, но все были какие-то пришибленные. Народу было мало. То ли из-за случившегося, то ли время такое. Здоровенный амбал из службы охраны и впрямь не отказал нам в просьбе. Я уселась в его кресло, Данька рядом на стуле, а он сам разместился позади, уплетая здоровенный гамбургер.

— Следаки ничего интересного не обнаружили, — сказал нам, активно жуя. — По крайней мере, довольными не были.

Прежде чем вступать в дискуссию, я решила ознакомиться с записью. Охранник попался болтливый, комментировал все происходящее. Ну хоть ещё разъяснял, кто куда мог пойти, когда человек исчезал из кадра.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— В тот коридор, — рассказывал он, — из зала незамеченным не пройдешь, там стойка официантов с компьютером и чуть дальше дверь в служебные помещения. Постоянно кто-то ходит, чтобы вот так подгадать, надо очень постараться. Да и по камерам видно, что никто туда не ходил в это время.

— А как же туалет? — поинтересовалась у мужчины.

— Тот, что в коридоре возле лестницы, он отдельный от того, что для посетителей зала, их в другой стороне вообще. Вот, по камерам видно, что никто в тот коридор не шел. Первый за полчаса охранник Матвеева, или водила, кто он там, я не знаю. Вот он выбегает, к выходу помчал. Скоро вернется уже с вами, — кивнул мне. Я тоже кивнула, поджимая губы. Надо бы с Эдиком переговорить, вот что. Все у меня как-то через пень-колоду. Сразу видно, сыщик я так себе.

— Выходит, кто-то открыл заднюю дверь, так? — спросила охранника. — У кого есть такая возможность?

— У охраны есть ключи, и у управляющего. Еще у уборщицы, — охотно сказал мужчина, видимо, я задаю те же вопросы, что и следователь.

Поистине великий человек — уборщица, у нее есть ключи от всех дверей.

— А управляющий здесь?

— Да вроде бы.

— Выходит, кто-то открыл заднюю дверь, — задумчиво говорила я Даньке, когда мы шли в сторону управляющего. — То есть мог быть в сговоре с тем официантом, что я видела.

— Может, это все же был просто официант? — буркнул Данька.

— Тогда куда он делся? — задала я резонный вопрос.

Ответа на него не нашлось. Управляющим оказался мужчина лет тридцати пяти, высокий, спортивный, симпатичный. Он был явно взволнован и расстроен случившимся.

— Это просто ужас, — качал головой, — до сих пор не можем поверить…

— Так что с задней дверью? — вернула я его к вопросу.

— Ах да, ну так я ее открыл. Я ее постоянно с утра открываю, потому что официанты курить ходят. Обычно инцидентов не было, начальство на это закрывало глаза. Теперь, конечно, дверь закрыли, а толку, если все уже случилось.

Мужчина расстроенно развел руками.

— А официанты, что работали в тот день, что они говорят?

— Да ничего. То есть все, как обычно, никто ничего не видел. Нас всех следователь опросил, как так вышло, что в большом здании, набитом людьми, кто-то шастает совершенно безнаказанно?

Вопрос этот я бы расценила, как риторический, потому что ответа на него у меня не было. Самое ужасное, что не просто шастают — еще и убивают людей. Мы с Данькой прошлись по коридору, осматриваясь, точнее, осматривалась я, а он просто недовольно сопел.

— Кать, ты дурью страдаешь, — сказал наконец, — ну ведь следователь занимается этим делом, если бы что-то было…

— Он бы мне, конечно, рассказал, — хмыкнула в ответ.

Мы прошли до туалета, этого особенного, куда ходят посетители отдельных кабинетов и периодически, видимо, официанты. По крайней мере, та девчонка, что услышала мои чувства относительно Матвеева.

— А лестница куда ведет? — спросила Даньку.

— Там кабинет отца, — буркнул он, я притормозила.

— Зайти туда сможем? У кого-то ключи есть?

Данька пожал плечами.

— Наверное, у уборщицы, — пошутил невесело, но я все равно посмеялась.

Кабинет нам открыли, хотя и с недовольством, и я сразу поняла, что тут точно нечего искать. Диван, журнальный столик и компьютерный стол с креслом — вот и все убранство. Ящики стола оказались пусты, совсем. Как выяснилось позже, все бумаги оттуда унес следователь. Я немного посидела в кресле, раскачиваясь из стороны в сторону и пялясь в стену, Данька смотрел в окно.

— А похороны когда? — догадалась спросить.

— Завтра, — отозвался он, — Ярослав Александрович все организовал, спасибо ему.

При упоминании этого имени сердце подозрительно екнуло.

— Не нравится мне этот Петренко, — заметила Даньке, он обернулся, глядя с удивлением, — вот откуда он такой выискался дружок? Ты ведь знать его не знал?

— Не знал, — согласился он. — Я из папиных друзей только дядю Гену знаю.

— Это кто?

— Ну… Геннадий Самсонов, в думе у нас заседает, не слышала ни разу?

Я напрягла память, политика, даже местного разлива, для меня дремучий лес — и соваться в него, если честно, нет никакого желания. Однако тот факт, что в друзьях у Матвеева числятся такие люди, уже настораживает.

— И что же этот дядя Гена не помог с похоронами?

— Он звонил, в Вене он. Должен вернуться сегодня, он мне предложил прислать кого-нибудь, но я отказался. Потому что Петренко уже все организовал.

Я почесала нос. Вот ведь Петренко… Наш пострел везде поспел, как говорится.

— И во сколько похороны?

— В десять утра.

— Ладно, — вздохнув, я поднялась. — Погнали отсюда.

Когда мы вырулили из коридора в фойе, то наткнулись на компанию из четырех человек: два мужчины, и две женщины. Они как раз расходились, и мы с Данькой почти вывалились на них. Грудастая блондинка как раз положила руку на плечо мужчине и сказала:

— Ну что, ко мне?

Мы с Данькой замерли, а я еще и разозлилась, потому что мужчиной был не кто иной, как Петренко, будь он неладен. За столько лет ни разу его не встречала, а тут по несколько раз за день. Ответ Ярослава Александровича мы не услышали, потому что он увидел нас с Данькой, и женщина, проследив за его взглядом, немного отстранилась. Данька на удивление обрадовался Петренко, как родному.