настоящее предсказывать, мы бы все дела мигом раскрывали. Или не давали преступлениям себя совершить! Правда, тогда никто не узнал бы, что мы молодцы. А пока мы умеем только прошлое предсказывать. И то не всегда правильно.

Папа недавно меня рас-кри-ти-ко-вал:

– Андрюшка, ты сначала стреляешь, а потом спрашиваешь, кто идёт! Так нельзя. В жизни это тебе плохую службу сослужит.

Я тогда не огорчился – подумаешь, плохо послужит. Андрей Светлячков не король Англии и не принц датский. Кто бы мог подумать, что родители бывают правы чаще, чем нам хочется. Нет, может, такое только со мной… А вдруг у остальных тоже мамы и папы знают что-то необычное… тайное. Мои сказали, что сначала надо всё тщательно выведать, а потом уже вы-во-ды делать, иначе стыдно будет перед человеком, которого обвинял.

Вот Пушкина мы сегодня в чём только не заподозрили! Неудобно как-то. А он нам даже не Марь Пална.

Я решил предотвратить всемирную ошибку, которая ужаснее экологической катастрофы. Вышел в центр комнаты, пока Марь Пална не видит (она на кухню пошла), и говорю:

– Друзья! Братья и сёстры мои детективы, все мы своими собственными глазами видели, что сонник лежал в этой квартире.

– Да, – кивнул Шерлок.

– И нам ясно, что его сюда принесла Марь Пална, которая сама во всём призналась. Но не будем её винить! У Марь Палны наверняка были добрые намерения. Не судите человека по его поступкам, судите по закону… Ой… Это я для другой речи репетировал. Не судите Марь Палну – судите того, кто котельную сломал. Если бы не этот ужасный человек, Марь Пална не стала бы торопиться домой, и наши расшифровки снов остались бы где?

– А где книга лежала, когда мы на перемену выходили? – забеспокоилась Лидка. – Я не помню. Точно не на моей парте. Я думала, в портфеле. Но вдруг нет… Все иногда ошибаются.

– Главное, что не в Светкином портфеле, – успокоил её Антон. – Там вечно бутерброды с сыром. А сонник плюс сыр – равняется сырник! Вкусно, но потом букв не остаётся.

Мы стали шуметь. Так всегда бывает, когда в комнате скапливается больше трёх глупых мыслей одновременно.

Мы бы и дальше шумели, но вернулась Марь Пална – они с Пушкиным и тётей Викой разложили длиннющий деревянный стол и накрыли его красивой скатертью с безумными курицами. Лидка сказала, что это самые обычные курицы. Но тогда я не хочу с обычными курицами в жизни встречаться. Только в супермаркете!

Вот сидит вся наша компания за столом: детективы, трое взрослых, Илья, тот, что сын Марь Палны. И… и Саша, сын тёти Вики.

– Не пойму, – говорю, – зачем вам этот кружок рисования бабочек в садиковском возрасте. Отдайте лучше детей на обучение к нам. Мы их думать научим.

– В Доме творчества тоже учат, – ответила невеста Пушкина. – У них пока подготовительная группа. А потом они такие шедевры напишут, что закачаетесь.

– У меня для качания качели есть. А гениями не все становятся. В кружках детей много хвалят, а потом они понимают, что их просто так хвалили.

Пушкин подал мне конфету. Я думал, угощает, а потом понял – много болтаю. Вот мой рот вкуснотой и заняли.

– Давайте лучше про сонник узнаем. – Александр Сергеевич радовался, как мальчишка, которому вот-вот расскажут, что на день рождения приготовили.

– А вот это вам, дорогие мои умненькие ученики, предстоит выяснить. – Классная руководительница пододвинула сушки поближе к Лиде. – Я уже убегала, тут смотрю, ваша книга лежит в гардеробе на подоконнике. Её издали было видно – яркая обложка. Я побоялась, что кто-нибудь её испортит или себе заберёт, вот и прихватила.

– А почему же нам не сказали?

Вовка ел конфету с таким причмокиванием, что мне стало стыдно. Не воспитал друга. Какой же я теперь товарищ и брат!

– Торопилась Илюшу забрать. По дороге из садика хотела в учительскую позвонить, но телефон упал, экран треснул…Можно было из Дома творчества набрать, так он закрыт, срочно побежали в другой, закрутились с этими днями рождения. Вот и всё.

Лида закидывала в себя ванильные сушки с такой скоростью, как будто она машина по их переработке:

– Ой, можно же было охраннику оставить или гардеробщице!

– Если бы они были на рабочих местах. Думаю, они сидели в столовой – я не стала дожидаться.

– И правильно, – говорю, – дети важнее. Они – ваше будущее! Главное, что сонник жив, исправлен и дополнен.

В общем, всё очень хорошо вышло. Если бы не котельная, мы бы Пушкина на тёте Вике не поженили. А Саньку папа нужен. Были детективами – стали купидонами!

Я разошёлся. Встал как на сцене. Грудь выпятил, одну руку к сердцу приложил, в другую чашку взял. Никогда не знаешь, чего ожидать от сидящего рядом Антона. Он может забыться и выхлебать не своё.

– Семья – это очень важно! – Мне казалось, что я выступаю на огромной сцене и получаю большую награду. – Потому что в ней тебе всё прощают, даже если не признаются. А ещё – готовят и хвалят. А самое приятное – когда тобой гордятся, потому что это значит, что ты – молодец.

– Открою секрет, – вмешался Пушкин. – Иногда ты не молодец, но тобой всё равно гордятся. Потому что любят.

– Так я не молодец?

– Ты вообще гений! Знаете, что я думаю? Иногда человек просто умница, но его родители не признаются, что гордятся им, или просто не хвалят, а за каждую неудачу ругают. Но это не значит, что вы не заслуживаете похвалы. Всегда верьте в себя.

– Дядя Саша, а ты будешь меня хвалить? – Санёк теребил Пушкина за колено.

– Ещё как буду. Тем более нас даже зовут одинаково.

* * *

После чаепития мы решили, что пока сонник полежит у Лидки, а потом мы закажем у Егора Розова из десятого класса красивый переплёт для него. Вечером дедушка так хвалил меня, что я подумал, а не написать ли книгу комиксов про наши детективные подвиги. Пора стать писателем!

Дело о пропавшем счастье

В субботу мы с Вовкой выгуливали Пусю.

– Видишь, как хорошо, что у меня есть опыт в собаках, – хвастал Вовка. – Иначе бы нам не доверили такое маленькое существо. Его же кошка может съесть.

– Да уж, – говорю. – Сразу видно, сколько у тебя опыта! Как кошка может сжевать собаку? Даже маленькую. Они же одинакового размера. И вообще, коты добрые,