кормили. Поначалу сил едва хватало, чтобы просто принять вертикальное положение, но потом она начала осторожно ходить по комнате, держась за стену, чтобы не упасть. Слабость и ноющая боль в груди всё никак не уходили. Последнее беспокоило её больше всего, а именно — рана на груди. Во время утренней перевязки Хитоми стало плохо, стоило увидеть само ранение, которое успело покрыться некрасивой коркой.

Пожилая целительница, которая приходила всего один раз, с сожалением сообщила, что останется некрасивый шрам. Рана была глубокой и находилась в опасной близости от сердца; риск, что от заживляющей техники станет хуже, был слишком велик. Но Хитоми отшучивалась, говоря, что шрамы украшают не только мужчин. Лучше иметь некрасивый шрам, напоминающий о том, насколько она сильный человек, чем быть мёртвой.

Мадара тоже навестил её всего лишь один раз. Он просто пришёл к ней в комнату, и они молча просидели несколько часов. Как и прежде, им не нужны были слова, чтобы понять друг друга. И вот, спустя три дня мужчина вновь пришёл к ней. Точнее, он пришёл к себе в комнату, которую теперь занимала девушка.

— Привет, — увидев знакомое лицо, радостно поздоровалась Хитоми, принимая на футоне сидячее положение. Всё-таки ей рекомендовали соблюдать постельный режим.

— Как самочувствие? — машинально спросил мужчина, даже не посмотрев на девушку, начиная вытаскивать из сумки свитки. — А это, кажется, твоё, — произнёс Мадара, кинув на кровать один из свитков.

Хитоми тут же узнала его. Это — её проклятие, которое она не могла снять долгих семь лет.

— Ты можешь уничтожить его, пожалуйста? — попросила девушка, медленно и аккуратно вставая с кровати. — Не хочу, чтобы им воспользовались.

— Хорошо, — кивнул Мадара, всё так же избегая её взгляда. Он даже свиток не взял, лишь указал рукой на полку, куда надо было положить свиток.

— Мадара, — тихо сказала Хитоми, осторожно касаясь плеча мужчины, — что-то произошло?

Он обернулся, на этот раз смотря прямо в голубые глаза. Его лицо было сосредоточенным, а брови нахмуренные, словно в данный момент его одолевал тяжелый выбор. Хитоми же была растеряна. Она не понимала, почему её спасли; почему продолжают выхаживать; почему её, в конце концов, не попросили уйти? Это было не просто поселение, а самый настоящий клан опытных шиноби. А всем известно, что такие люди никогда не пустят на свою территорию чужака, опасаясь, что тот может узнать ценную информацию, а потом подороже продать врагам, которых у Учиха было много. Но больше всего её волновало совсем другое — что было между ней и Мадарой? И было ли вообще что-то? Возможно, он просто таким образом благодарит за своё спасение.

— Я должна уйти, да? — поняла Хитоми. — Ничего, вы и так сделали для меня больше, чем я заслуживала.

Грустно улыбнувшись, девушка направилась в сторону футона, чтобы застелить его, но Мадара схватил её за руку, заставляя вздрогнуть.

— Неправда, — его тон был как никогда серьёзен. — Ты заслуживаешь куда больше.

— Но я всё равно должна покинуть вас. Я чужая. Уверена, многие недовольны, что я всё ещё здесь.

— Ты будешь здесь столько, сколько потребуется, — произнёс Мадара, продолжая пристально рассматривать девушку. Его взгляд остановился на бледных губах, вызывая у Хитоми мурашки, после чего вновь посмотрел ей прямо в глаза. — Обещай, что не уйдёшь, пока меня не будет. Сейчас сложное время, мы на пороге войны с теми, кто владеет магией. Я докажу, что ты можешь быть полезной.

— Я не так много знаю, как ты считаешь, — ответила девушка, опуская взгляд в пол.

— А никто и не должен об этом знать.

Хитоми, не веря, что правильно поняла его слова, подняла голову. Мадара улыбался; и пусть эта улыбка была едва уловимой, девушка понимала, что предназначалась она только для неё.

Сами того не понимая, они обрели крепкие узы, неподвластные никому из ныне живущих и умерших; узы, которые изменят многие судьбы. А вот как именно, будет зависеть только от Мадары и Хитоми.