Ботинок мог подвергнуться биоразложению после того, как вышел из употребления, либо его можно было безопасно сжечь. Но растительное дубление требует, чтобы ради танина рубили леса. В результате ботинки требовали длительного времени изготовления, и к тому же они были до́роги. За прошедшие сорок лет растительное дубление заменилось хромовым дублением, которое быстрее и дешевле. Но хром – редкий металл, представляющий ценность для промышленности, а в некоторых своих формах является канцерогеном. Сегодня кожу для ботинок зачастую дубят в развивающихся странах, где редко принимаются меры предосторожности, если вообще принимаются, чтобы защитить людей и экосистемы от воздействия хрома; промышленные отходы могут сбрасываться в ближайшие водоемы или сжигаться – в любом случае с выделением токсинов (часто непропорциональным в малодоходных регионах). Подметки резиновой обуви обычно содержат пластик. Когда ботинок изношен, его частицы, разлагаясь, попадают в атмосферу и в почву. Они не могут безопасно поглощаться ни вами, ни окружающей средой. Ценные материалы изношенного ботинка, биологические либо технические, обычно пропадают на свалке.

Смешение потоков

Не может быть более яркого образа неприятных отходов, чем нечистоты. Это тот вид отходов, от которых люди рады отделаться. Прежде чем появилась современная система канализации, люди в городах выбрасывали нечистоты наружу (это могло означать через окно), закапывали их, выливали в выгребные ямы у дома или в водоемы, иногда выше по течению источников питьевой воды. Такое положение существовало до конца XIX века, когда люди начали осознавать связь между канализацией и состоянием здоровья населения, что дало толчок к более передовой обработке сточных вод. Инженерам были знакомы трубы, уносившие в реки ливневую воду; они сочли их подходящим способом удаления переносимых водой нечистот. Проблему это, однако, не устранило. Время от времени сбрасывание нечистот в реки рядом с домами становилось невыносимым; например, во время Великого зловония в Лондоне в 1858 году вонь нечистот в Темзе прервала заседания палаты общин[50]. В итоге были построены очистные сооружения для фильтрации сточных вод, чьи размеры были рассчитаны на прием нечистот и ливневых стоков во время сильных дождей. Изначальная идея состояла в том, чтобы собирать относительно активные сточные воды биологического характера, преимущественно человеческую мочу и экскременты (род отходов, которые взаимодействуют с миром природы в течение тысячелетий), и обезвреживать их. Очистка стоков представляла собой процесс бактериологического разложения. Твердые части удалялись в виде осадка, а оставшаяся жидкость, которая исходно приносила нечистоты, могла быть использована, по сути, как вода. Такова была изначальная стратегия. Но когда масса нечистот начала переполнять трубы, по которым перемещалась, для того чтобы справиться с этим процессом, стала применяться грубая химическая обработка – хлорирование. В то же самое время на рынке появились новые продукты для употребления в домашнем хозяйстве, которые были задуманы без учета канализации (или водных экосистем). Вдобавок к биологическим отходам люди начали спускать в канализацию всё подряд: краски, сильнодействующие химические вещества для прочистки труб, отбеливатели, растворители краски, жидкость для снятия лака. А сами нечистоты теперь содержали антибиотики и даже эстрогены из противозачаточных таблеток. Добавьте сюда различные промышленные отходы, очистители, химикалии и другие вещества, которые дополнили домашние отходы, и вы получите крайне сложную смесь химических и биологических веществ, которые до сих пор продолжают называться нечистотами. Противомикробные продукты – такие как многие сорта туалетного мыла – могут казаться очень привлекательными, но служат проблематичным добавлением к системе, основанной на эффективности микробов. Соедините их с антибиотиками и другими антибактериальными ингредиентами – и можете запускать программу создания гиперустойчивых супербактерий.

Недавние исследования обнаружили в водоемах, куда поступают «очищенные» сточные воды, гормоны, эндокринные дизрапторы и другие опасные соединения. Эти вещества загрязняют природные системы и запасы питьевой воды и, как мы уже отмечали, могут привести к мутациям водной фауны. Сами канализационные трубы также не были спроектированы для биологических систем: они содержат материалы и покрытия, которые могут, разлагаясь, загрязнять потоки. В результате попытки вторичного использования осадка в качестве удобрения не увенчались успехом из-за того, что фермеры опасались токсичного заражения почвы.

Если мы хотим придумать систему стоков, которые возвращаются в окружающую среду, тогда, возможно, нам придется пойти против течения и подумать обо всем, что должно войти в такую систему как часть потоков питательных веществ. Например, фосфаты используются как удобрения для сельскохозяйственных культур по всему миру. Типичное удобрение содержит фосфаты, добытые из фосфорита, и их извлечение весьма разрушительно для окружающей среды. Но фосфаты естественным образом встречаются в осадке сточных вод и других органических отходах. Действительно, в Европе в осадке сточных вод, который зачастую оказывается на свалке, фосфаты встречаются в большей концентрации, чем в некоторых фосфоритных залежах в Китае, где они преимущественно добываются с разрушительными последствиями для местных экосистем. Что, если бы мы могли спроектировать систему, которая безопасно улавливает фосфаты уже в циркуляции, а не тогда, когда они сбрасываются в виде осадка?

От «от колыбели до могилы» к «от колыбели до колыбели»

Люди, задействованные в промышленности, проектировании и дизайне, охране окружающей среды и связанных с этим сферах, часто упоминают «жизненный цикл» товара. Конечно, очень мало продуктов действительно «живые», но в каком-то смысле мы проецируем на них нашу жизнеспособность – и нашу смертность. Они для нас как бы члены семьи. Мы хотим, чтобы они жили с нами, принадлежали нам. В западном обществе у людей есть могилы, и у продуктов тоже. Нас привлекает идея нас самих как сильных, уникальных индивидов, и мы любим покупать вещи совершенно новые, сделанные из «девственных» материалов. Открытие нового продукта – это что-то вроде метафорической дефлорации: «Я первый владею этим новым продуктом; когда я закончу владеть им (я, особый, уникальный человек), он может достаться любому. Такова история». Промышленный дизайн и планирование соответствуют такому образу мыслей.

Мы признаем и понимаем ценность ощущения себя особым, даже уникальным. Но когда речь идет о материалах, имеет смысл превозносить единообразие и общность, позволяющие нам получать удовольствие от особых, даже уникальных, продуктов больше чем один раз. Что могло бы случиться, иногда раздумываем мы, если бы промышленная революция произошла в обществах, которые придавали бы особое значение общности, а не индивидуальности и где люди верили бы не в жизненный цикл от колыбели до могилы, а в реинкарнацию?

Мир двух метаболизмов

Всеохватывающая конструкция, внутри которой мы существуем, состоит из двух основных элементов: массы (Земля) и энергии (Солнце). Ничто не входит в эту планетарную систему и ничто не покидает ее, кроме тепла и случайного метеорита. Во всем остальном для наших практических целей система закрыта, и ее основные элементы поддаются оценке и конечны. Всё, что здесь естественно, это всё, что у нас есть. Всё, что делают люди, никуда не уйдет.

Если наши системы загрязняют биосферу Земли и продолжают выбрасывать технические материалы (такие как металлы) либо превращают их в бесполезные, нам придется жить в мире ограничений, в котором производство и потребление будут сдерживаться, а Земля буквально превратится в могилу.

Если люди действительно хотят прийти к процветанию, им придется выучиться имитировать высокоэффективную природную систему «от колыбели до колыбели», состоящую из потоков питательных веществ и их обмена, систему, в которой не существует самого понятия отходов. Исключить понятие отходов значит конструировать дизайн вещей – продуктов, упаковки и систем, – с самого начала понимая, что отходов не существует. Это означает, что ценные нутриенты, содержащиеся в материалах, определяют дизайн: форма следует эволюции, а не только функции. Мы думаем, что это более здоровая перспектива, чем современный способ производства вещей.

Как мы уже указывали, на планете существует два обособленных типа метаболизма. Первый – биологический метаболизм, или процессы, происходящие в биосфере, – природные циклы. Второй – технический метаболизм, или процессы в техносфере, – промышленные циклы, включая «сбор урожая» технических материалов из природных мест. При правильном проектировании все продукты и материалы, производимые промышленностью, будут безопасно снабжать эти два метаболизма, предоставляя питание для чего-то нового.

Продукты