Голос действительно детский, ровный и слегка натужный, снарк говорил словно на вдохе.

– Как мне можно вас называть? – спросил Бейти.

Снарк сидел на полу, неуютно скосившись на один бок, словно плечо и шею у него скручивала судорога.

– А зачем вы здесь? – спросил снарк в ответ.

– Я здесь по поручению Мирового Совета. Члены Совета желали бы знать о положении дел на Рейне.

– Они не хотят знать о положении, – сказал снарк. – Положение и без того понятно.

Снарк чуть-чуть переместился, ему было, видимо, неудобно сидеть. Бейти старался не пялиться, но у него не получалось.

– Мы вам братья, – сказал снарк. – Мы от одного предка, мы вам братья. Но даже доктор Кассель не хочет в это верить.

– Кассель, разумеется, в это верит, он же учёный.

– Он ничего не понимает, какой же он учёный?

Снарк рассмеялся и переместился снова, словно искал на ровном полу холла самое удобное место.

– Он очень смешной, доктор Кассель, – сказал снарк. – И очень много думает. Когда человек много думает, он не замечает.

Снарк понюхал воздух.

– Вы прилетели на звездолёте?

– Да, разумеемся. Мне…

– Я люблю звездолёты. Нас везли сюда на звездолёте, он назывался «Йоль». А вы любите звездолёты? Звездолёт – это очень хорошо, очень хорошо…

Снарк говорил. Морда его при этом почти не двигалась, казалось, что он говорит только горлом, шея неприятно раздувалась, как у кричащей лягушки.

– Мы придумали звездолёты, а люди нас на них не пускают. Люди несправедливы к нам, люди могут желать, а мы не желаем ничего, люди пользуются этим. Люди не могут ничего, но хотят слишком много, разве это справедливо?

«Гладкие глаза», – подумал Бейти. Бейти старался не смотреть в эти глаза, но всё время натыкался на них. Снарк смещался и смещался, Бейти казалось, что он приближается с каждым разом.

– Земляне слепы как кроты и самонадеянны как боги. Зачем вам Вселенная, ведь вы не можете понять простых вещей. Вы меряете пространство линейкой, вместо того чтобы его услышать, вы глухи и бестолковы, но смеете судить. Вы беспомощны… вы любите современную архитектуру?

– Я не люблю современную архитектуру, – ответил Бейти.

Современная архитектура отвратительна, думал Бейти. Кривые полы, асимметричные галереи, атриумы и портики в неожиданных местах, опрокинутые пирамиды, симметриады и вывернутые октаэдры, вертикальные бассейны, замкнутые в гравитационные колбы, акведуки и колизеи. Жилые помещения унифицированы и похожи на обрезанные трубы, служебные помещения, как овал, уровни – как соты, коридоры, сплетённые жилами. Стены, словно сложенные из драконьей чешуи и вырезанные из голубого хрусталя, а иногда стен вообще нет. Почти всегда они в дырках, некоторые дырки размером с кулак, а некоторые с арбуз, в третьи дырки можно пролезть, иногда нет потолка и крыши. Силовое поле отсекает дождь и пропускает туман, и вечером по комнатам бродят прозрачные привидения. Пол, отлитый из янтаря, с прозрачной золотой глубиной, в которой обязательно застряли древние клыкастые раки; лестницы. Обязательно много лестниц. Выходящих из потолка, погруженных в потолок, связанных в запутанные конструкции, дома в виде лестниц, лестницы вместо стен. Много ртути и меди, ртуть и медь, они говорят, что это застывшая музыка. Но это не музыка, это крик. Старая архитектура лучше. Прямая и понятная геометрия, формы, в основе которых гармония настолько древняя, что воспринимается разумом всего лишь как красота. Колонны. Хуже лестниц, но почему-то они переселились и в новую, раньше они поддерживали небо, теперь их ставят за углом, так, что идущий натыкается на колонну самым неожиданным образом, раньше они стерегли восток, теперь их стайкой забывают посреди зала, чтобы можно было остановиться и подумать. Порой их укладывают у входа, очень часто рубят на куски…

Бейти открыл глаза.

Снарк сидел близко, на расстоянии метра, невыносимо пахло земляникой.

– Я ненавижу современную архитектуру, – сказал Бейти.

– Современная архитектура отвратительна.

Снарк поднялся с пола, приблизился ещё.

Бейти не выдержал и отвернулся.

– Называйте меня Этьен, – сказал снарк.

Снарк вышел.

Бейти сидел, зевал, хватая воздух, которого вдруг стало мало. Видимо, от этого в руках и под коленями сделалось вяло, а сердце билось неприятно громко. Хотелось на воздух.

Показался Миллер. Он долго вглядывался в коридор, затем осторожно похлопал Бейти по плечу.

– С вами всё в порядке?

Бейти не чувствовал ничего необычного.

– Здесь надо всё переделать, – сказал Бейти. – Здесь должно всё быть по-другому…

– Лучше уйти.

Миллер поймал Бейти за локоть и потащил его прочь из холла.

– У вас здесь депрессивная атмосфера, Миллер, – бормотал Бейти. – Надо всё поменять, давайте перекрасим стены, есть несколько секретов…

Бейти захлебнулся и закашлялся.

Лифт ждали долго.

Миллер нервничал, Бейти смеялся и пытался подцепить ногтями кнопку вызова.

– Это же анахронизм, Миллер, – Бейти выковыривал кнопку. – Таких лифтов давным-давно не делают – здесь же кнопки! Их надо нажимать!

В лифте Бейти с трудом держался на ногах.

– Мне всю жизнь снятся лифты, – рассказывал он. – Снятся и снятся, это чрезвычайно утомительно. Раньше я бы пошёл к провидице, ну, или к авгуру, к мольфару на худой случай, и они бы мне прояснили. А сейчас мне к кому идти? К Касселю? У него лицо параноика! Он сошёл с ума и строит подземный ход в Эльдорадо!

Кассель ждал их в № 8.

– Кассель! – обрадовался Бейти. – Рад тебя видеть!

Кассель попытался уклониться, но Бейти поймал его и обнял.

– Кассель, а вы знаете, что про вас на Земле рассказывают анекдоты? Чем доктор Кассель отличается от струбцины? Струбцина зажимает доски, а доктор Кассель…

Бейти расхохотался и похлопал Касселя по спине.

Миллер и Кассель переглянулись.

– А вот ещё! Однажды доктор Кассель пошёл собирать устрицы возле аббатства…

Кассель поморщился. Миллер незаметным движением выпустил из рукава инъектор. Кассель покачал головой.

– Кассель, вы тут устроили форменный монастырь! – продолжал Бейти. – Физики, физики… Почему нет девушек?! В Мельбурне полно чудесных аспиранток, а тут только Миллер! Куда ни пойдёшь, натыкаешься на Миллера!

Бейти достал из холодильника апельсиновый сок.

– Где все девушки? Только не рассказывайте мне про снарков! Я по брови сыт этими сказками! Зачем вы распускаете эти антинаучные слухи?!

– Какие? – осторожно спросил Кассель.

– Про биополя. Про женщин. Будто бы снарки… несколько болезненно реагируют на биополе женских особей.

– Это лишь мера безопасности, – сказал Кассель. – Женщинам нельзя находиться на Рейне, это правило.

– Почему же нельзя?!

– Потому что, по мнению снарков, женщины гораздо вкуснее, – сказал Миллер.

Сильно мёрзли ноги.

Бейти посмотрел на ноги и убедился, что они целы, он очень боялся, что у него нет ног. Миллер волок его по полу.

– Я могу встать, – сказал Бейти. – Мне лучше.

– Отлично.

Миллер отпустил.

Бейти поднялся. Огляделся. Они находились в коридоре второго уровня, ведущем к командному пункту. Чуть впереди стоял Кассель.

– Нам надо идти, – сказал Миллер. – Надо успеть.

Кассель сделал несколько шагов, споткнулся.

– Вы в порядке? – спросил Миллер.

– Я смогу идти, – ответил Кассель. – Смогу…

Они пошагали дальше. Кассель продвигался с трудом. Кисть левой руки у него была оторвана, рана перетянута рукавом халата. Кассель дрожал и покачивался. Бейти шагал по коридору