мог, что его заказ был выполнен так быстро. Четверых из пяти участников грабежа на Загородном шоссе больше не существовало. Один разбился на собственной машине через несколько часов после разговора Носкова с Иваном Ивановичем, второго кто-то зарезал в туалете ресторана, когда бедолага пропивал полученный за операцию задаток (в силу сложившихся обстоятельств заместителю Лапотникова пришлось расплатиться «крышками» от «кукол», пообещав своим наемникам окончательно рассчитаться через день-два). Еще один ночью выбросился из окна, а четвертому, возвращавшемуся под утро домой от подружки, проломили голову в собственном подъезде.

Подтверждением добросовестного отношения Оборотня к полученному заданию стали репортажи местного телевидения и первые полосы утренних газет. Только последнему из «спецназовцев» пока удавалось скрываться, но Носков понимал, что устранение этого участника неудачной операции — всего лишь вопрос времени.

Носков присел на краешек кресла, стоявшего возле столика с телефоном, и словно зачарованный уставился на аппарат.

Время. Именно его-то у Владлена Валентиновича и не было. Не сегодня-завтра в город вернется Мехметов, и тогда… Тогда за жизнь заместителя директора фирмы «Лотос» ни один здравомыслящий коммерсант не даст и цента. Нет, встречи своего шефа и Мехмета Носков допустить никак не мог. Судьба Юрия Николаевича Лапотникова, таким образом, была предрешена, но прежде чем отдать Богу душу, Скорпион должен сказать, куда подевал деньги Мехмета.

Зазвонил телефон. Сердце Носкова на секунду точно остановилось, когда он взглянул на дисплей определителя. Владлен Валентинович схватил трубку… Разговор был коротким, и, положив трубку на рычаги, Носков, едва не лишившись рассудка, со стоном откинулся на спинку кресла. По его лбу заструился холодный пот.

* * *

Уже стемнело, и Нина внимательно смотрела на дорогу, чтобы не пропустить поворот. Она не часто ездила на дачу. Юрий Николаевич, особенно последние года полтора, предпочитал отдыхать там в уединении. Конечно, это только так называлось — в уединении, на самом деле Нина прекрасно понимала, что ее супруга на «фазенде» ублажает эта толстозадая, грудастая рыжая сучка Изаура — Галя. Плевать! Главное — Скорпион купил жене тачку и позволяет жить в свое удовольствие. Он, правда, не слишком-то щедр, но… но все-таки не следовало бы, наверное, делать то, что они с Владиком сделали. Не такой уж Юра и плохой… И что с ней будет, если он обо всем узнает? Владик что-то темнит… Говорит, что в кейсе денег не оказалось. Врет? Неужели хочет ее бросить?.. И все бабки себе забрать? На звонки не отвечает… Прячется от нее, что ли?

Вот и проселок. Нина сбавила скорость и свернула с шоссе. Теперь ее «восьмерка» ползла совсем медленно. Женщина боялась проскочить нужную аллею. Машина остановилась у ворот дачи. Из стоявшей поодаль «девятки», несмотря на закрытые двери и поднятые стекла, доносились звуки работавшего на полную мощность приемника. Свет в окнах не горел ни на втором, ни на первом этаже, правда дом скрывала густая зелень кустов и деревьев.

Нина нажала на кнопку звонка. Потом еще раз и еще. Никакого ответа. Посмотрела в объектив висевшей на столбе камеры и зло усмехнулась.

— Что не открываешь? Боишься? — сказала сквозь зубы Нина и неожиданно поежилась. От дачи веяло какой-то странной, давящей пустотой. Но ведь не может же быть такого, чтобы все, включая и телохранителей, не слышали звонка? — Вот накрою тебя с этой шлюхой…

Нажав еще несколько раз на кнопку, женщина почувствовала, что раздражение все сильнее и сильнее охватывает ее. Кто же из них врет? Муж или Владик, уверявший ее, что в кейсе оказались лишь «куклы»? Как такое могло случиться? Нина вспомнила, что Юрий Николаевич при ней пересчитывал деньги, полученные от Мехметова. Доллары были настоящие. Тут уже не в первый раз в голову жены директора фирмы «Лотос» пришла мысль о том, что все случившееся есть результат какого-то чудовищного сговора мужа и любовника. Что же теперь будет? Оба совершенно очевидно избегают встреч с ней. Нет, просто невозможно, чтобы они сговорились. И все же… Нина обернулась и посмотрела на стоявшую поблизости «девятку». Ведь видят, что у ворот уже битых десять минут стоит жена их босса, и никто даже не соизволит открыть дверь. Сидят себе и музыку слушают. Охраннички!

Нина решительно подошла к «девятке» и застучала костяшками пальцев в тонированное стекло. Никакого ответа. Это взбесило женщину.

— Перепились, что ли, сволочи?! — закричала она и, схватившись за ручку, с силой рванула дверцу на себя. — Вы что тут в самом-то де…

Из раскрытой двери машины к ногам жены Юрия Николаевича Лапотникова вывалилось, точно мешок с картошкой, большое совершенно безжизненное тело. Взгляд Нины упал на белое как мел, залитое кровью лицо мертвеца. Раздавшийся в следующее мгновение отчаянный, долгий, женский визг заставил выйти на улицу некоторых из тех, кто в массе своей безразличен к происходящему за стенами их загородных жилищ, — обитателей ближайших домов дачного поселка.

* * *

Эйрик вытер окровавленный меч и вбросил его в ножны. Кругом валялись трупы крестьян-саксов. Дружина перебила всех мужчин, и теперь воины брали положенную им по праву добычу, разоряя хижины и развлекаясь с женщинами, чьи мужья пали от смертоносных мечей королей моря.

Конунгу нет нужды самому грабить: верные воины сами отдадут его долю. Кто они без своего победоносного предводителя? И кто он без них? Эйрику почти сорок — старик; не стремится он, покрытый ранами, к плотским утехам, потому и стоит посредине деревни в ожидании, пока друзья завершат свое веселье. Потом вместе они погрузят на драккар добычу и разведут на захваченных у врагов лодках погребальные костры, из пламени которых отправятся в царство мертвых души павших с мечом в руке героев. Живые поднимут парус и возьмут курс на северо-восток, чтобы перезимовать в стране фиордов и саг, воспевающих доблесть войнов.

Впрочем, оглядевшись, конунг не увидел среди павших никого из своих. Саксы не ждали нападения… Место было знакомым, он приходил сюда когда-то давно, еще молодым. Где только не довелось побывать конунгу за эти годы: в чудесных странах вечного лета и в суровых безжалостных льдах Гренландии. С кем только не пришлось скрестить ему свой не ведавший поражений клинок, разивший франков и балтов, сарацинов и ромеев, германцев и руссов, которых приводило в ужас одно его имя. Долгие годы потом пугали своих детей враги, познавшие неистовую ярость свирепых северных воинов, страшным словом «норманны». Не зная сомнений, бросалась дружина Эйрика бесстрашного даже на вдесятеро превосходивших ее числом трусливых христиан, для которых нет места в царстве вечного блаженства настоящих воинов. Скольких друзей проводил конунг в чертог Одина… Там