— Спасибо, тетя Сара.

— Когда же я тебя видела в последний раз? — продолжала та. — Дай-ка подумать. — Наступила бесконечная пауза.

— Не помню, тетя Сара. Но послушайте, не надо…

— Может быть, на свадьбе твоего двоюродного брата? Когда же это было? В декабре, верно?

— Не знаю. Я…

— Нет. Я точно видела тебя после. Дай-ка подумать.

Джеми быстро заходила взад-вперед разбросанным листкам. Она зажала телефонный шнур в зубах и была готова вот-вот перекусить.

— А! Вспомнила. Это было на вечеринке у Ирмы.

— Да, конечно. — Джеми не могла скрыть раздражения.

— Какой хороший дом у Ирмы. Она очень, очень счастливая женщина.

— Да, верно.

«Сейчас я помру, — подумала Джеми. — Утром меня найдут лежащей на полу, а тетя Сара все еще будет болтать».

— Но это было так давно, — продолжала та своим резким, прокуренным голосом. — Очень, очень давно. Когда же была вечеринка у Ирмы? В январе? Нет. В феврале? Да. Очень давно, милая.

— Да, верно.

— Послушай, Джеми, а Ширли еще не легла? Я хочу поговорить с ней минутку.

«Минутка» означала два часа.

— Сейчас позову.

Джеми положила трубку на стол и открыла дверь своей комнаты.

— Мама! — крикнула она с лестницы. — Тут тетя Сара звонит!

— Не кричи, — откликнулась мать из гостиной. — Папа пытается заснуть.

— Только не говорите долго, — попросила Джеми чуть тише.

— Что ты сказала? Я не слышу, что ты бормочешь. Ладно, не важно.

Мать взяла трубку и начала говорить.

«Пожалуйста, пожалуйста, не болтайте всю ночь», — мысленно умоляла Джеми.

Она вернулась в комнату, чувствуя себя обессиленной и опустошенной. Услышав бормотание тети, положила трубку на место. Потом присела на корточки и стала собирать разбросанные листки.

«Я не смогу привести их в порядок, — подумала Джеми. — Я ничего в своей жизни не смогу привести в порядок».

Она села за стол и принялась складывать листки в тетрадь. Через несколько минут подняла трубку. Тетя еще болтала с мамой.

Джеми положила трубку и стала смотреть на фотографию Тома. Ей нравился этот снимок, хотя на нем волосы у Тома были слишком короткими. Он забыл о том, что класс будут фотографировать, и постригся накануне.

Том смеялся, как будто над хорошей шуткой. Галстук оказался слишком широким, воротник рубашки был оторван. Джеми вспомнила, как он из-за этого завелся.

Завелся настолько, чтобы ограбить магазин?

Чтобы убить человека?

Она отвернула фотографию к стене.

В душе снова поднималась паника. Джеми взяла трубку. Разговор продолжался.

Она сделала глубокий вдох, собираясь крикнуть: «Освободите линию!» — но положила трубку на место. Может быть, они скоро закончат.

Пожалуй, пока можно раздеться. Джеми сняла джинсы и свитер, которые носила весь день, и швырнула их на стул у окна.

И когда натягивала ночную рубашку, телефон снова зазвонил.

— Привет, Джеми. Это я. Ну что, Том не звонил?

— А, привет, Энн-Мери.

— Ты, кажется, растерялась.

— Извини. Я думала, это Том.

— Значит, он не звонил.

— Нет. Я пыталась позвонить ему миллион раз, но никто не отвечает. Наверное, они еще не вернулись. Не знаю, хорошо это или плохо. Я имею в виду его отца.

— Ты здорова? У тебя голос какой-то странный, измученный.

— Здорова, кажется. Но я как выжатый лимон. Что же мне делать? — Джеми стала нервно наматывать шнур на руку.

— Хочешь поговорить?

— Нет. По-моему, лучше не занимать линию. Вдруг Том позвонит? — Джеми поглядела на часы. Пятнадцать минут двенадцатого.

— Ладно. Давай заканчивать. Я за тобой зайдут завтра утром.

— Хорошо. Спасибо.

— Выспись как следует.

— Выспаться? Да, верно. Постараюсь.

Джеми положила трубку и потянулась. Она совсем забыла про сон, а он, пожалуй, не помешает. Так лучше всего скоротать время. Джеми выключили лампу и забралась под одеяло.

Конечно, заснуть было не просто. Казалось, что в комнате слишком светло. Она закрыла глаза, но голова шла кругом.

«Перестань думать, — сказала себе Джеми. — Перестань думать о Томе. Хватит представлять разговоры».

Но как прогнать картины, вспыхивавшие перед глазами, как замедлить пульс, как сделать, чтобы комната больше не кружилась?

Джеми представила себе облака. Мягкие белые облака в ясном синем небе. Она медленно плыла за ними, а следом плыли все новые облака. Плыли, плыли, плыли…

Громкий стук заставил облака исчезнуть.

Джеми открыла глаза и села.

Стук повторился. Два удара, потом три.

Кто-то стучался в окно.

Том!

Она выскочила из постели, запутавшись в одеяле, и подбежала к окну. Он улыбался ей загадочной улыбкой. Луна освещала его лицо и прядь светлых волос.

— Том, что ты здесь делаешь? Когда ты вернулся?

Он легко забрался в комнату. Его руки обняли Джеми и притянули к себе. Том был холодным, это чувствовалось даже через свитер, хотя ночь стояла теплая.

Наконец Том отпустил ее. Она включила свет. Его джинсы были грязными, наверное, от того, что он забирался в окно. Свитер спереди порвался.

— Мне нужно было увидеть тебя, Джеми. Я должен объяснить.

Она взяла его за руки и подвела к кровати.

— Сядь, Том. Ты выглядишь таким усталым. Как твой отец?

Вопрос как будто удивил его. Он провел рукой по волосам, потом покачал головой и ответил:

— Не знаю.

Поглядел на окно. Джеми никогда не видела его таким озабоченным. Озабоченным и возбужденным.

— С ним все будет нормально? — спросила она. — Или он еще в критическом состоянии?

— Не знаю, — прошептал Том растерянно. — Мне не хочется об этом говорить.

— Я так волновалась, — сказала Джеми, крепко сжимая его руки. Они были такими холодными, и ей хотелось согреть их.

Но он неожиданно отдернул руки и поднялся. Подошел к столу, потом к окну.

— Я хочу объяснить, — сказал Том, сжав и разжав кулаки, а потом засунув руки в карман и.

Он подошел к столу, затем сделал несколько шагов к кровати, явно нервничая. Казалось, будто ему хочется выпрыгнуть из своего тела и взмыть в воздух.