его флагманского авианосца на пару минут раньше «Одинокого» их разглядела, отчего Мариуш, такой самоуверенный мгновение назад, сразу засуетился и вырвал-таки из меня обещание не преследовать его хоругвь. Впрочем, даже если бы я и знал о приближении 5-ой «ударной» дивизии, то все равно согласился бы на условия поляков. Когда еще Хромцова подойдет, а тут, и мой крейсер, и «Екатерина Великая» с «Пантелеймоном» у противника под боком, всякое за это время могло случиться…

— Как вы выжили, контр-адмирал⁈ — нахмурилась вместо приветствия Агриппина Ивановна. — Впрочем, это не важно, потом расскажете… Мои корабли начинают разбивать строй, чтобы включить «форсаж», я буду рядом с вами максимум через сорок пять минут… После чего мы вместе продолжим преследование врага.

Я устало вздохнул, как же надоело мне отговаривать то одного, то второго наших дивизионных адмиралов от опрометчивых действий в отношении Вишневского и его крейсеров. Но тут уж ничего не поделаешь, придется снова уламывать теперь уже непробиваемую Хромцову. Красовского я-то хотя бы мог запугать, а с этой воинственной до жути и, казалось, никому не желающей подчиняться дамой, как общаться⁈ Уфф…

— Ваш сигнал о помощи стал для меня глотком воздуха в этом безкислородном пространстве, — между тем, продолжала Агриппина Ивановна, параллельно отдавая приказы на рассредоточение своей походной колонны. — Уже более суток мы мотаемся по сектору, пытаясь отыскать хотя бы кого-нибудь, но все будто вымерли…

— Рад, услужить, — усмехнулся я, не зная с чего начать уговаривать Хромцову.

— Вижу, что вымпелы одного из ваших коллег подоспели на помощь первыми, — Агриппина Ивановна имела ввиду дивизию, вернее остатки дивизии Красовского, два дредноута которой в данный момент находились возле «Одинокого». — И по тому, что среди этих кораблей нет моего «Баязета», который судя по вашему посланию, был с вами рядом все это время, я делаю вывод, что крейсер погиб, как и все остальные мои корабли, которые я оставила в качестве охранения у перехода на «Бессарабию»… Вы даже не представляете, контр-адмирал, что я сделаю с этими поляками, после того, как догоню их недоразбитую хоругвь! Клянусь, что ни один из членов их экипажей не выживет. В плен брать и разрешать эвакуироваться не буду! Умрут все!

Хромцова скрипела зубами, оплакивая свои погибшие у перехода корабли. И после этого мне еще надо как отговорить ее от мести.

— «Баязет» цел, насчет того, что — невредим, я бы поспорил, но на ходу и в данный момент восстанавливается, — произнес я. — Сейчас крейсер находится на одной из верфей Херсонеса-3…

— Слава Богу! — выдохнула вице-адмирал. — А я уже было похоронила его в кавычках отважного командира и экипаж. Ха-ха-ха, все-таки удачливый сукин сын этот Анатоль Брагин, хотя с виду не скажешь.

— Не знаю, насколько хватит Брагину удачи, когда тот предстанет перед Комиссией Военного Трибунала, — покачал я головой. — Кавторанг, так скажем, наделал дел у «врат» на «Бессарабию», когда сначала позволил полякам переправиться на нашу сторону, а после первым удрав из сектора разыгравшегося сражения…

— Вот собака плешивая! — ударила по подлокотнику своего кресла вице-адмирал Хромцова. — Я его сама до Трибунала прибью! Надеюсь, вы отстранили этого негодяя от командования крейсером?

— Это сделали члены экипажа «Баязета» до меня, — печально улыбнулся я, потирая раненое плечо. — Но я хотел бы сейчас поговорить с вами не об этом… Агриппина Ивановна не нужно преследовать корабли Вишневского…

На лице женщины появилось сомнение в моих умственных способностях.

— Адмирал Васильков, наслышана о вас, как об отчаянном и дерзком командире, — медленно произнесла Хромцова. — В частности командующий Северным космофлотом — адмирал Дессе в разговорах часто упоминал ваше имя, когда хотел привести пример командира не только удачливого, но и разумного, что в наше время, Брагин, кстати это в очередной раз доказывает, большая редкость. Не разочаровывайте меня, Александр Иванович… Как это «не нужно преследовать»? Ну-ка, объяснитесь…

— Я все понимаю, вы хотите поквитаться с поляками за поражение у перехода и гибель вымпелов вашей дивизии, — произнес я, на ходу стараясь привести доводы, достаточные для того, чтобы Хромцова поменяла свои намерения в отношении убегающих от нее кораблей 4-ой «легкой» хоругви. — Но сейчас, как никогда, нужно действовать не сердцем, а головой.

— По-другому не умею, — хмыкнула Агриппина Ивановна, недовольно посмотрев при этом на меня, вроде как, яйца курицу учить не должны.

«Ага, а как психанула, там, у перехода на „Тарс“, когда не стала выполнять прямые приказы Дессе, тоже головой думала?» — мысленно усмехнулся я, вспоминая, как был зол тогда на своего непокорного комдива, Павел Петрович. А вслух продолжал:

— Во-первых, если даже на «форсаже», то успеете догнать хоругвь Вишневского-младшего только уже непосредственно вблизи «врат» на «Бессарабию», в тех координатах, где сейчас переправляются в нашу звездную систему корабли папаши того, кого вы хотите настичь, а следом за ними в «Тавриду» войдут дивизии и 1-го «ударного» космофлота АСР…

— Вы ничего не путаете, контр-адмирал⁈ — поначалу не поняла Хромцова. — Вы знакомы с расположением в пространстве флотов вторжения противника?

— Более чем, — кивнул я, не обращая внимания на язвительные замечания Агриппины Ивановны. — Я прекрасно знаю, что 1-ый космофлот Американской Республики изначально находился в зоне противодействия ему нашего Балтийского флота. Однако ситуация кардинально поменялась. В «Тавриду» в данную минуту переправляются не только поляки, но и сам Коннор Дэвис со своими лучшими дивизиями… Да-да, не удивляйтесь, информация проверенная…

— Это, получается… — надолго задумалась вице-адмирал Хромцова, пытаясь по ходу сориентироваться в ситуации. — Ага, это получается, что мы в глубокой заднице…

— Абсолютно