– Я соблала, пошли делать куколок, котолых ты обещала.

– Конечно, – соглашается Лера.

– Привет, Тигл. – так она меня называет, потому что не может выговорить букву «р».

– Ты знаешь его? – спрашивает Лера.

– Да, он папин длуг. – сажусь на корточки, Вика обнимает меня за шею, передает букет одуванчиков Лере. – Плокати меня на лошадке?

– Конечно, – сажаю её себе на плечи, и мы бежим с ней по дорожке, выложенной серым камнем, кружимся, Вика заливается звонким смехом. Крутнувшись ещё раз, вижу лицо Леры, в её глазах удивление соседствует с обожанием. Ради такого взгляда я готов катать малышку Вику целый день.

Лера догоняет нас, и мы идём в сторону беседки. В отражении окон дома, вижу, как мы выглядим, мы похожи на семейную пару, ловлю себя на мысли, что хочу детей именно от Леры.

Осознание этого, как обухом бьет по голове. Я же закоренелый холостяк? С некоторых времен, после Луизы, которую я в школе знал, как Лизу, зарекся жениться ещё раз.

А как же мои принципы, что лучше трахать разных баб, чтобы не привязываться? Куда делась моя уверенность, что холостяцкая жизнь это свобода? Теперь она меня душит. Я и на Марине никогда не собирался жениться, хотя отец обещал мне золотые горы. Я согласился только подыграть, пока отец не подпишет свой контракт. Когда они будут связаны с отцом Марины, объявлю о нашем расставании.

Мы зашли в беседку, на окнах голубые шторки из органзы, вокруг столика скамейка со множеством разноцветных подушек. Лера кладёт букет одуванчиков на стол, пододвигает чашку с водой.

– Смотри, Викусь. Мы вот так разрезаем стебель, – проводит по нему стеком для пластилина, разрезает до жёлтой шляпки, – И опускаем в воду.

Вика заглядывает в чашку, где в воде стебелёк приобретает кудряшки.

– Вот видишь? – Лера ставит бывший одуванчик на стол.

– Ула! Это жёлтое платишко, а это кудрявые волосики, прямо, как мои! Да, тётя Лера? – почему-то её имя она произносит с буквой «р».

– Да, теперь сама.

Вика берёт стек, высунув розовый язычок, ведёт по стебельку.

– Клуто! – кричит она, когда её стебельки начинают так же завиваться. Смотрю на Вику и завидую белой завистью. И чего Тёме не хватает? Красивая жена, замечательная дочка. Вот когда Лера родит, ни за что не пойду налево…

Твою мать! Куда заносит мою фантазию? Я, как кисейная барышня, сижу и мечтаю о принцессе, детях и обязательно огромной собаке в большом доме. А для начала нам бы дело довести до конца, хотя бы раз. Нет, много раз, одного точно мало будет.

– Тигран, присмотри за Викой, я сюда обед принесу. А ты, красавица, иди пока руки помой. – Она щелкает девчушку по носу.

– Пойдём, принцесса, – беру её за руку, веду к уличному умывальнику. Пока мы моем руки, Лера накрывает на стол. Суп с улыбкой из сметаны, тефтели в виде морды ежика. Она сама это приготовила? Вика хлопает в ладоши и радостно хохочет.

– Ты голодный? – моя заботливая девочка! Я безумно голоден, но при ребёнке утолить этот голод невозможно. Лера понимает, о чём я думаю, краснеет и смущенно опускает глаза.

После обеда идём, укладывает Вику, Лера читает ей сказку, а я не могу отвести от нее глаз, она так сексуальна в этот момент, ласково поправляет одеяло, целует спящую Вику, выходит на цыпочках и осторожно прикрывает дверь.

Как я хочу такую идиллию себе.

– Пойдём в саду посидим? – она оглядывается на дверь.

– А как же Вика?

– Мы погуляем возле окна и услышим, когда она проснётся.

– Хорошо.

Возле Викиного окна стоят качели, Лера садится, и я рядом, обнимаю за плечи, она раскачивается. Смотрю на длинные ноги, память подбрасывает отрывки, как она так же раскачивалась на мне.

– Лера… – мой голос хриплый, я скоро сгорю от возбуждения, нагибаюсь ниже, хочу поцеловать…

– Почему ты трахнул меня вчера? – грязные словечки из ее рта, как музыка, возбуждаюсь ещё сильнее, и до меня не сразу доходит смысл, она не помнит и это обидно.

– Ты не помнишь? – блядь, она не могла забыть тот оргазм, что испытала при петтинге.

– Помню что-то урывками, – лицо становится пунцовым.

– Лера, ты ещё девственница, – облегчаю её задачку. – Но это ненадолго, буквально сегодня я хочу исправить эту досадную оплошность и стать первым, – первым, эхом проносится в моей голове. Единственным!

– Я не могу, – нет! Что опять?!

– Почему? – пытаюсь унять ярость. – Только не говори, что ты не хочешь меня, не поверю!

– Нет, хочу, – еле слышно шепчет она, перед глазами красная пелена желания, замутняет зрение.

– Но я сижу с Викой.

– Ничего, я подожду, когда Артём вернётся.

– Завтра, – что, бля*ь?! Завтра?! Да я скорее умру от желания. Выдыхаю, пытаюсь успокоиться.

– Почему завтра то?

– Маша и Артём вернутся только завтра, прямо перед моей сменой в твоём клубе.

– А-а-а! – безнадежно стону, откидываюсь головой на спинку качели.

– Может, это знак? Может, не судьба? – ох уж эти всеведующие знаки, кто их придумал?

– Не забивай себе голову, Лера.

– И ещё твоя невеста.

– Ты даже этого не помнишь?

– Что? Я вчера тебе рассказал, что Марина – фиктивная невеста, просто притворяюсь, у нас с ней ничего не будет. Отец наладит отношения с партнерами и всё.

– Значит, это всё притворство? Не понимаю, к чему это?

– Лера, клянусь тебе, что хочу только с тобой быть. Потерпи немножко, я всё решу.

– Хорошо, – неожиданно согласилась она. И так мило улыбнулась, что я не выдержал, потянулся к ней губами.

От каждого поцелуя с ней словно крылья вырастают, это как сделать глоток живой воды, она возвращает мне вкус к жизни. Из этого рая меня вырывает голос Машки.

– Придурок! Грязный ублюдок! Ты трахался с моей лучшей подругой, прямо у меня перед носом! – о, по ходу, Тёмыча рассекретили.

– О! И этот Казанова тут! – кричит Маша. – Это всё из-за тебя, Громов! Ты его таскал по бабам! А ты что здесь сидишь, подстилка, где ребёнок?

– Заткнись! – шиплю сквозь зубы, но Машка не обращает на меня внимания.

– Скажи, Лерка, ты тоже ебалась с моим мужем?

– Маша, успокойся. – Артём пытается обнять её, но она вырывает.

– Что ты сказала? – Лера закипает, как вулкан. – Твой Тёма приставал ко мне на последнем курсе института, но я отшила его.

– Твою мать! Ты даже к этой недобабе приставал? – теперь закипаю я. Подбегая к Артёму, хватаю его за грудки. – Ты клеился к ней?

– Брат, прости, я не знал, что она твоя баба, она так хвостом крутила, я не железный, сам знаешь. Да она бы дала, поломалась и… – бью его в челюсть.