Мне, правда, кажется, что денег, которые обычные модели и эскорт-герлз переводят хозяевам, все же недостаточно для содержания такой дорогостоящей игрушки, как школа по воспитанию тигриц. Впрочем, я однажды узнала и об ином способе заработка: пару-тройку раз меня как прошедшую в школе расширенный курс психологии попросили написать развернутые характеристики на нескольких клиентов. Я это сделала — и, надеюсь, неплохо, — но сильно занервничала. Хозяева заметили мою тревогу и больше ничем подобным не беспокоили, за что им огромное спасибо: я бы предпочла нерегулярным контактам с криминалом или спецслужбами вечное общение с гадом Виталиком. Этот козел хотя бы знает, в чем виноват, и честно возмещает ущерб. А вот с представителями всяких сложносочиненных структур играть опасно: у них на руках всегда все козыри, а случайно встреченную шлюху люди такого типа считают кем-то вроде разменной монеты или презерватива. А мне бы еще пожить…

Думаю, вы уже понимаете, почему после недолгих размышлений я пришла к выводу, что и принц на белом самолете, и даже Виталик — совсем не худшее из зол. И отправилась на работу если не в хорошем, то в относительно нормальном настроении.

Действительность оправдала мои ожидания: все прошло не так мерзко, как могло бы. Даже Виталик вел себя почти по-джентльменски — хотя его представления о джентльменстве, разумеется, сильно отличаются от общепринятых. Но в нынешний раз я осталась практически здорова — и то хлеб.

Так что в Москву я возвращалась в неплохом настроении. Очень хотелось сразу же отправиться домой в глубинку, но уже в аэропорту, прямо перед вылетом, позвонил Стасик и попросил задержаться в столице на несколько дней. Это, разумеется, не обрадовало, но в подобных вопросах с начальством не спорят.

По пути я бросила в Instagram новую фотку с очередной тупой надписью. А что, это моя работа — товар нужно выставлять лицом, поэтому для меня регулярно проводят фотосессии, и выкладывать фотографии — одна из моих прямых обязанностей. Умылась, почистила зубы — запости фото в Сеть.

В Шереметьево меня встретил неприятный моросящий дождь — и Рубик. Рубик, он же Рубен Айрапетян, — один из водителей Стасика, неглупый улыбчивый мужик. В отличие от босса, он по-настоящему впечатлен прелестями девушек, которых возит, но ведет себя сдержанно, понимая, что развязность вполне может закончиться увольнением. Увы, встреча с Рубиком меня не обрадовала еще больше, чем звонок Стасика: похоже, боссу я нужна срочно, и это очень тревожный знак.

— Привет. — Рубик, как всегда, увидел меня почти сразу, едва я появилась в зале прилета, и немедленно перехватил рукоятку моей тележки с багажом. — Чемоданы тяжелые? Я справлюсь или таскальщика позовем?

Я пожала плечами:

— Не видишь, что ли, — два чемодана и рюкзак. Сам решай, дотащишь собственноручно или позовем профессионала. Только не таскальщика, а носильщика.

Я поправила Рубика вовсе не потому, что считаю, будто иностранец не имеет права на ошибку, когда говорит на чужом языке. Честно говоря, мне вообще не важно, что и как говорит мой временный шофер. Но на кавказцев у нас по-прежнему смотрят косо. И чем лучше они говорят по-русски, тем меньше придирок от местных. Рубик тоже это понимает и не обижается на мое занудство, а, наоборот, благодарен за помощь, хотя и не слишком это демонстрирует.

— Че так слабо? — удивился он. — Элеонора три дня назад из Эйлата вернулась — привезла такой баул, что я чуть спину не порвал.

— А я ясновидящая, — ослепительности моей улыбки позавидовала бы любая реклама зубной пасты. — Знала, что Станислав Дмитриевич меня вызовет прямо из аэропорта, вот и не стала затовариваться. Но какого черта начальству от меня надо? Бабло уже на счете, а в третью ходку подряд не пойду, хоть убейте меня на месте.

— Фиговая из тебя ясновидящая, — Рубик улыбнулся почти так же ослепительно, как я. — Станислав Дмитриевич велел отвезти тебя домой — к тебе домой, а не к себе.

Мы уже добрались до входных дверей. Рубик передал мне рюкзак и зонтик, молодецки взял оба чемодана, вышел под дождь и направился к автостоянке.

— С чего вдруг такая щедрость? — удивилась я, семеня за Рубиком. Жлобом Стасик не был, но гонять «Бентли», жрущий бензин как Робин Бобин Барабек людей, коров и быков, только ради того, чтобы эскорт-герлз с комфортом добралась домой, — это чересчур по абсолютно любым меркам.

— Ты — звезда, — бросил Рубик через плечо, — и отношение к тебе особое.

— Звезды на небе и на кремлевских башнях, а я тут, — мне снова стало неспокойно. — Ой, недоговариваешь ты что-то, Рубик…

— В машине перетрем, — ответил он, а потом пропыхтел, тяжело дыша: — М-да, насчет чемоданов я обшибся. У тебя там что? Камни? Или самолет? Эх, умроете вы меня, девочки. Подорвусь — и помру. И ведь не вспомните даже!

— Не обшибся, а ошибся. Не умроете, а уморите. Не подорвусь, а надорвусь. Слов «обшибся» и «умроете» в русском языке нет, а подрываются не от усилий, а на минах, — привычно поправила я.

— Я знаю, как подрываются на минах, — сообщил Рубик сухо и спокойно.

От его тона мне стало не по себе, и я поспешила сменить тему разговора:

— Да нет у меня в чемоданах ничего особенного! Обычное тряпье, просто утрамбованное.

Мы, наконец, дошли до стоянки. Рубик, пыхтя, погрузил чемоданы в багажник «Бентли», а затем галантно распахнул заднюю дверь. Игнорируя любезность, я сама открыла переднюю дверцу и уселась на мягкое кожаное сиденье:

— Я всегда езжу впереди. Неужели забыл? Не ожидала от тебя такой черствости!

Не удостоив меня ответом, Рубик захлопнул дверь и вернулся на свое место. Тихонько бранясь по-армянски, вывел машину со стоянки, затем еще минут пятнадцать выбирался на шоссе, не переставая вполголоса желать добра и счастья коллегам-водителям. Особо доставалось таксистам. Лишь когда мы наконец-то вырвались из заводи на большую воду — дождь был уже проливной, — он соизволил вспомнить о моем существовании:

— Звонила твоя компаньонка.

— Тебе?! — я не поверила ушам.

— Станиславу Дмитриевичу. Сказала, вокруг вашей хаты какой-то мутный тип отирается. Босс забеспокоился. Велел тебя домой отвезти и до квартиры проводить. Мало ли что за человек тобой интересуется? Вот и выясню.

Я достала мобильник и набрала номер «компаньонки». Зовут ее Айгюль, или просто Гуля, она наполовину казашка, наполовину кореянка — из казахских корейцев. Клиенты знают ее как японскую тян.

Мы вместе снимаем квартиру в Сокольниках. Когда пошли первые заработки и я задумалась о собственном доме, то некоторое время рассматривала вариант покупки квартиры в Москве, но потом решила, что это бессмысленная трата. При моей профессии нормальный отдых — первейшее дело, а жизнь в столице к нему никак не располагает. Потому и приобрела свое любимое гнездышко на окраине тихого старинного городка, где есть все, что мне нужно, — от свежего воздуха и вида на реку до возможности хоть недолго побыть самой собой, оставив Кошечку в Москве. Именно это жилье и только его я называю домом. Съемная московская квартира меня почти не волнует: все равно я провожу там сравнительно немного времени.