– Охотно верю.

Дэвид вдруг остановился, но у Эммы все еще кружилось перед глазами. Она прерывисто дышала, стараясь сдержать смех. Дэвид молча смотрел на нее.

Она подняла глаза и замерла, зачарованно глядя ему в лицо. Его серые глаза сияли, и Эмма знала, что ничто сейчас не в силах заставить ее отвести взгляд от его лица, даже если весь мир вокруг них рухнет. Дэвид склонился к ней, его губы раскрылись, и Эмма поняла, что сейчас он поцелует ее. Она отчаянно хотела этого. Его губы коснулись ее губ…

– Папа!

Услышав этот внезапный крик, Дэвид стремительно отпрянул от Эммы. На его лице мелькнул непритворный ужас, но уже через мгновение оно превратилось в привычную маску. Он осторожно опустил Эмму на землю.

Она отступила назад и прижала ладони к горящим щекам. Она была так изумлена, взволнована, опечалена и смущена, что не знала, как ей теперь быть. Что она должна теперь делать, чувствовать? Она знала только, что должна взять себя в руки до того, как дочь Дэвида ее увидит.

– Чем ты сегодня занята, Беа, дорогая? – услышала она голос Дэвида.

Он говорил легко, непринужденно, в голосе не чувствовалось никакого волнения.

– Я вышла погулять, – ответила Беа.

Эмма услышала шорох шагов по траве, шелест муслина и шелка.

– Это миссис Каррингтон?

– Да, это она, – сказал Дэвид, – я встретил миссис Каррингтон, когда она гуляла.

Эмма растянула губы в улыбке. Это, пожалуй, единственное, чему она научилась, живя с Генри, – прятать свои истинные чувства за фальшивой улыбкой. Она обернулась и увидела мисс Беатрис у стены. Рядом с ней стояла пожилая женщина в накрахмаленном сером платье. Ее бегающие глазки подмечали все. Можно не сомневаться, что вечером в комнате для слуг она расскажет об этой встрече.

Как всегда, Беатрис была прелестно одета – в розовое пальто с пелериной и украшенный лентами капор, на маленьких ручках красовались розовые лайковые перчатки, под мышкой она сжимала книгу. Но сегодня на ее милом бледном личике сияла улыбка.

– Как поживаете, мисс Мартон? – спросила Эмма. – Я рада снова видеть вас. Вам понравились новые книги?

– О, очень! – с энтузиазмом ответила Беатрис. – Я бы хотела рассказать вам, что я прочла про Индию. Это так интересно! Вы когда-нибудь видели слона, миссис Каррингтон?

– Вообще-то да. В венском зверинце. Хотя он был уже весьма пожилым и его не украшали драгоценности, как у слонов махараджей.

Глаза Беатрис расширились от удивления.

– В самом деле? О, миссис Каррингтон, вы должны рассказать мне…

– Беа, дорогая, боюсь, миссис Каррингтон торопится домой, – резко перебил ее Дэвид.

Беатрис закусила губу.

– Да, конечно…

– Я уверена, что мы с вами скоро увидимся, мисс Мартон, по крайней мере, я очень на это надеюсь, – быстро сказала Эмма. Она говорила совершенно искренне. Ее сердце тронула эта тихая маленькая девочка, которая казалась такой одинокой, несмотря на любовь ее отца. В детстве она была совсем такой же, как Беатрис Мартон. – Тогда я расскажу вам о слонах, а еще о попугаях и обезьянках, которых я видела.

– Я бы очень этого хотела, – прошептала Беатрис. – До свидания, миссис Каррингтон.

– До свидания, мисс Мартон… до встречи.

Няня взяла девочку за руку и повела ее к дому. Эмма смотрела им вслед. Беатрис оглянулась и помахала ей рукой, Эмма улыбнулась.

Дэвид вежливо поклонился.

– Я рад, что оказался здесь, чтобы спасти вас, миссис Каррингтон, – тихо сказал он.

– Снова, вы хотите сказать, – улыбнулась Эмма и присела в реверансе.

Она поправила шаль, и из ее складок вдруг выпорхнуло письмо мистера Сэнсома. Эмма наклонилась, чтобы поднять его, но Дэвид опередил ее. Передавая ей конверт, он взглянул на него. Его бровь удивленно выгнулась, и на лице появилось странное выражение. Эмма ненавидела его, ей всегда казалось, что таким образом Дэвид выражает свое неодобрение.

– Вы переписываетесь с моим дядей? – осведомился он.

– Да, мистер Лорн дал мне адрес мистера Сэнсома, – ответила Эмма. – Я хотела побольше узнать о его библиотеке. Он говорит, что знал моего отца.

Сэр Дэвид стиснул зубы.

– Мой дядя – старый человек и хочет только одного: остаться наедине со своими книгами. Он уже неоднократно говорил мистеру Лорну, что не желает продавать свою библиотеку.

Эмма смутилась:

– Да, но я…

– Что, миссис Каррингтон? – очень вежливо и очень спокойно сказал Дэвид.

Эмма спрятала письмо.

– Вы ясно дали понять, что не вполне одобряете мой образ жизни, сэр Дэвид, однако уверяю вас, у меня и в мыслях не было тревожить вашего дядю. Я лишь хотела задать ему несколько вопросов о библиотеке. Благодарю за то, что спасли меня… снова. До свидания.

Она повернулась и зашагала прочь, прежде чем безрассудство овладеет ею и она скажет то, о чем впоследствии пожалеет. Эмма была полна решимости начать новую главу своей жизни, более респектабельную и более спокойную, и она сделает это. Не важно, какие чувства – гнев или неуверенность – вызывает у нее сэр Дэвид Мартон. И не важно, как страстно ей хотелось, чтобы он поцеловал ее.

* * *

Боже… неужели он почти что поцеловал Эмму Банкрофт?

Целый час Дэвид потратил, пытаясь сосредоточиться и заняться счетами Роуз-Хилл, но потом сдался и отбросил перо. Глаза Эммы, которые были зеленее, чем трава на летнем лугу, ярче изумрудов на старинном кольце его матери, преследовали его, отвлекали от цифр.

Обычно ничто не могло отвлечь его от работы, но Эмме это удалось.

Вы ясно дали понять, что не вполне одобряете мой образ жизни, сказала она, и глаза ее ярко вспыхнули.

На самом деле все совсем не так. Он просто не мог осуждать ее, только не после того, что сделала Мод. Слишком много забот свалилось на его плечи, он никогда не был по-настоящему свободным, как Эмма. В детстве он нередко становился свидетелем отцовских вспышек гнева и уже тогда поклялся себе всегда держать свои эмоции под контролем.

Однажды в юности он дал себе волю, вел беспутную жизнь, и ничем хорошим это не закончилось. Сейчас Эмма возродила прежние чувства.

И все же… в глубине души Дэвид не мог не восхищаться ею. Она вернулась сюда, в маленькую деревню, где давно не была, и пыталась построить свою жизнь заново. Сделать ее полезной. Это задача не из легких.

Однако, как бы он ни восторгался Эммой, нельзя ей позволить беспокоить дядю, старого человека, более всего сейчас нуждающегося в тишине и покое. И еще нельзя позволить этим красивым глазам разрушить его жизнь. Он никогда больше не совершит подобной ошибки. Когда он женится вторично, это будет брак по расчету, практичный и благоразумный. От Эммы Банкрофт такого ждать не приходится.